Шахов В. В., От Бояна Вещего до Есенина

летристов-демократов, Гл. Успенский, наряду с суровой правдой о нередко прямо-таки звериной, зоологической жизни люмпен-пролетариев деревни, показал и вызывающую симпатии безыскусственную «поэзию крестьянского труда», и неиссякаемые гуманистические и эстетические потенции в натуре крестьянина-труженика. В конце XIX — начале XX вв. эта традиция своеобразно развивается в твор­ честве писателей, объединившихся вокруг демократического горьковского «Зна­ ния» (Бунин, Л. Андреев, Куприн, Телешов). Знаменательно, что в 90—900-е годы обостряется интерес к наслению «шестидесятников», писателей-де- мократов. Ранний Бунин, чутко воспринявший демократические традициипред­ шественников, всесторонне изучал опыт «совершенно особой, своеобразной школы, зародившейся в шестидесятых годах». Свой первый очерк Л. Андреев, также не прошедший мимо достижений беллетристов-демократов, посвятил Глебу Успенскому, «родному русскому страдальцу, жившему одной жизнью с его бедной родиной, впитавшему в себя всю её безмолвную боль и страдания». Несколько позднее С. Есенин с глубокой признательностью скажет о творческом наследии Гл. Успенского, «без всякой рисовки» показавшего жизнь народную. В этом же русле формируются ихудожественный вкус, илитературные сим­ патии и антипатии А. Богданова. «Хорошие семена» были брошены его ма­ терью с её рассказами о «прошлом, о деревне», семинаристами, читавшими «рассказы Глеба Успенского, Левитова, Помяловского, Решетникова, Златоврат- ского». В возникавшем «потоке мыслей» было ещё много хаотичного, неясно­ го, но «вырисовывалось определённо одно, что жизнь вокруг полна несправе­ дливости и страданий. Это подтверждали и каждодневные наблюдения над окружающим, об этомже, вздыхая, рассказывали приходившие к отцу крестьян- е». «Общение с крестьянами оставило во мне глубокие следы», — признаётся писатель. «Деревня», «мужики», «крестьянский мир» в прозе Богданова, как и мно­ гих писателей конца XIX — начала XX столетия, — плоть от плоти, кровь от крови деревни, мужиков, крестьянского мира, художественно воссозданных в произведениях Решетникова, Г. и Н. Успенских, Левитова, И Вольнова и др. Вот варыпаевцы (рассказ «На двух половинах», 1911), живущие «убого итихо, по древним дедовским заветам», с молебнами поднимавшие новь, драв­ шиеся на масляной кольями — сторона на сторону. Они окапываются от хо­ леры канавками, таскают «больных горлышком» детей под куриные насесты. Богданов подчёркивал своеобразный, идущий от «власти земли», фатализм ва- рыпаевцев. Крестьянин Данила Никитич Гришин «принимал в жизни хорошее иплохое как неизбежность». Плохого было несравнимо больше, чем хорошего. Н. Телешов в «Записках писателя» (глава «Из народа и о народе») писал, что он хотел бы, по примеру Левитова как автора книги «Горе сёл, дорог и городов», именно так назвать своё произведение. Не случайно возникает у Те­ лешова ассоциация с жизненной и творческой судьбой Левитова. (Напомним, кстати, что Левитовым увлекался Ив. Бунин.) В цитированных выше строках В. Полянский правомерно сближает того же Левитова с его «Горем сёл, дорог и городов» и А. Богданова, уделившего большое внимание той же теме. В 1893 году А. Богданов «решил изменить линию своей жизни», «пойти на практическую работу в деревню». Уже в первых своих литературных опытах 278