Шахов В. В., От Бояна Вещего до Есенина

рассказы, несшие в себе черты очерковости: Таковы андреевские очерки, напе­ чатанные в 1895 г. в «Орловском вестнике». Л. Иезуитова, установив автор­ ство Андреева (напечатавшего первый рассказ в журнале «Звезда»), в ходе ана­ лиза этого произведения отмечает, что написано оно в стиле «жанровых сценок», с очевидной автобиографичностью. Отетради очерков судебной жизни «Празд­ ник и будни в суде» сообщает И. Новик. В конце 90-х годов Андреев работает судебным репортёром в газете «Московский вестник», фельетонистом в газете «Курьер», также часто обращаясь к очерковому жанру. Фельетоны, очерковые зарисовки Джемса Линча свидетельствуют о незау­ рядном даровании начинающего очеркиста и публициста, о его быстро креп­ нувшем даровании. Циклы «Впечатления», «Москва. Мелочи жизни» не слу­ чайно насторожили «литературную полицию». Заметим, что этот очерковый цикл в какой-то степени напоминает появившиеся в 60-е годы «Юмористичес­ кие очерки Москвы и Петербурга» М. Воронова, П. Вейнберга иН. Степанова. Автор-повествователь, очерковый «Я» в таких очерках как бы ведёт свое­ образный « репортаж » с места событий. Репортажность — одно из примеча­ тельных жанровых свойств очерка на рубеже двух столетий (и андреевского, в частности), имеющее преемственную связь с очеркистикой 60—70-х годов. Про­ цесс вычленения жанра репортажа заслуживает специального разговора. От­ чётливо выраженные свойства очерка-репортажа имеют, в частности, произве­ дения С. Подьячева, Тана-Богораза. Есть они и в произведениях Андреева. Характерно, что в прочитанном весной 1898 г. в «Курьере» «пасхальном рассказе» «Баргамот и Гараська» М. Горький обнаружил родство с произведе­ ниями писателей-демократов: от этого рассказа на меня повеяло крепким дуновением таланта, который чем-то напоминал мне Помяловского...», — пи­ сал М. Горький в мемуарах «Леонид Андреев». В самом деле, это андреевское произведение несёт в себе много родственного с произведениями предшествен- ников-демократов, в частности, уже в самом жанре, где прослеживаются элемен­ ты очерковости, художественной документальности. Автор точно называет мес­ то действия — одну из окраин губернского Орла, Пушкарную улицу. По ходу повествования автор делает уточнения о месте действия: «городовой бляха № 20» Иван Акиндиныч Бергамотов стоит на своем обычном посту — на углу Пушкарной и 3-й Посадской улиц. В манере портретных характеристик, в обри­ совке «физиологий» городового Баргамота и бродяги Гараськи, в деталях рас­ крытия быта и нравов «пушкарей», несомненно, испол’ьзован опыт очеркистов. Яркой особенностью «Баргамота и Гараськи», также роднящей его с про­ изведениями предшественников, является наличие юмористического подтекста. В юмористическом ключе выдержаны характеристики жителей Пушкарной улицы («пушкари, проломленные головы»), описание их взаимоотношений с громогласным стражем порядка. Во многом комичен сам Бергамотов — эта на «полицейском горизонте видная фигура». По своей внешности, иронически подчёркивает рассказчик, городовой «скорее напоминал мастодонта или вооб­ ще одного из тех милых, но погибших созданий, которые, за недостатком поме­ щения, давно уже покинули землю, заполненную мозгляками-людишками». Отметим, кстати, своеобразное использование Андреевым образа «погибшего, но милого создания», широко варьировавшегося писателями-демократами в сатирической журналистике минувшего века. Один из очерков А. И. Левито­ ва так и назывался, например, — « Погибшее, но милое создание». 262