Шахов В. В., От Бояна Вещего до Есенина

поминания» А. П. Алексеевского о «подавляющей, близкой к нищете» матери­ альной нужде начинающего автора («Вечный холод, вечная сырость, вечный голод, постоянная забота о куске хлеба для семи человек — безнадёжная борь­ ба за минимум жизни — вот те прозаические хариты, которые баюкали и лас­ кали вырастающий талант в жестокой, далеко не романтической колыбели ни­ щеты и страха за каждый новый день»), И впоследствии Андреев оказывался в положении, напоминающем жизнь «литературных пролетариев» — демокра- тов-предшественников. Укажем на строки его письма-исповеди М. Горькому от 24/25 сентября 1903 г.: « Когда я подумаю о своих предшественниках и одно- участных, обо всех этих Н. Успенских, Решетниковых, Эдгарах, Фофановых, Помяловских, мне становится и легче и страшнее — ты понимаешь ». Жизнь «литературного поденщика», освоение профессии «газетчика», овла­ дениежанрамипублицистико-очерковыми (очерк, фельетон, сатирическая замет­ ка, памфлет-пародия) — всё это сближает его с предшественниками-демократа- ми. Знаменателен глубокий интерес юного Андреева к публицистике революционных демократов. В частности, он признавался в «Автобиографии», что «первым моментом » его сознательного отношения к книге он считает « чте­ ние Писарева». Не менее знаменательно то обстоятельство, что свой первый фе­ льетон «Впечатления» («Курьер»,№27,27 января 1900 г.) Андреев посвятил свет­ лой личности Глеба Успенского. Цензура, однако, основательно приглушила многие радикальные ноты этого выступления. «Я видел великого художника, подавленного злом и неправдою жизни; я переживал вместе с ним ту великую и страшную трагедию раздвоенной души, когда художник борется с человеком икогда оба побеждённые, оба измученные, они сливают свои голоса в дисгармо­ нично, но трогательно искренном и мучительном вопле. И нежность и любовь чувствовал я к этому родному русскому страдальцу, жившему одной жизнью с его бедной родиной, впитавшему в себя всю безмолвную боль и страдания и за право говорить о них заплатившему безумно дорогой ценой— своим разумом», — эти строки, вдохновенно характеризующие жизненный и творческий путь Г. Л. Успенского, были запрещены цензурой. К личности и творческой индиви­ дуальности Успенского, к «живому огню его писаний», Андреев возвращался нео­ днократно. В частности, в одном из интервью он свидетельствовал: «Бестемье», разумеется, есть. Объясняется это тем, что беллетристы отошли от основной темы русских писателей: «совесть». «Совесть» — вот тема всех произведений Глеба Успенского идругих. Это коренная тема всей русской литературы...» Нам представляется, что одно из важнейших связующих звеньев творче­ ства Андреева и демократической литературы XIX века — в разработке писа­ телем художественно-документальных жанров. Историко-литературные закономерности, законы развития жанра таковы, что бытование того или иного жанра (в частности, очеркового) мы обнаружи­ ваем порой в творчестве писателей, для художественной индивидуальности ко­ торых, казалось бы, этот жанр не свойствен. В интересующем нас плане приме­ чательна, например, очеркистика И. Бунина, воспринявшего традиции «совершенно особой, своеобразной школы, зародившейся в шестидесятых годах». Бытование традиций демократической беллетристики XIX в. в сложном идейно-эстетическом потоке XX столетия обнаруживается и на примере твор­ чества Андреева (в частности, преемственность в жанре очерка). Характерно, что первыми произведениями Андреева были или собственно очерки, или же 261