Шахов В. В., От Бояна Вещего до Есенина

нообразной тональности, с причудливой игрой светотени, с обилием света и красок. В жизни людей Левитов подчеркивает характернейшую черту— горе, а вот природа, хоть и скорбит она, жалеючи мужиков-бедолаг, не может не ра­ довать глаз своей вечной красотой, всегда новой, в любое время дня и ночи, в любое время года. Левитов — поэт пейзажа среднерусского, певец незамыс­ ловатой степной красоты. Вот одна из типичных пейзажных зарисовок Леви­ това: «Всё выше и выше поднималось солнце — и с этим вместе всё роскошнее и роскошнее становился сельский день, он весь был наполнен тёплыми, ярко­ цветными красками, которые медленно и плавно лились с неба, дышавшего какой-то задумчивой и страстной жизненностью. Нежно звеневшие звуки не­ смолкаемо раздавались в расцвеченном солнечными лучами дневном свете и будили таким образом сельскую жизнь, заморённую гневной зимою. Привет­ ствуя весенний блеск и тепло, жизнь эта виднеется теперь и в раскрытых окнах изб и на безлюдных гумнах — с звонким хохотом плавает в чанах и корытах по лужам, разлившимся по огородам...» Писатель Беспокойный, герой посмертного очерка «Всеядные», обраща­ ется к картинам сельской природы. Его читатель «воочию видел, как на них (страницах. — В. Ш.) сверкали нежно-розовые лучи загоравшегося на даль­ нем востоке солнца; от них пахло ароматом полей, пруда и леса, широкими сенокосными лугами, спрыснутыми серебристыми росными перлами казались эти маленькие странички, и слышались в их шуршании задорные крики дер­ гачей и звонкие трели высокополётных жаворонков». Можно было со зри­ тельной осязательностью видеть, «как по этим страничкам прошло на далё­ кое пастбище сельское стадо икак вообще все они были изрисованы пёстрыми знаками тех глубоко трогательных звуков, из которых слагается дивная му­ зыка раннего сельского утра». Левитов, как чародей, волшебник слова, пре­ вращает слова в звуки и краски. Отдавая должное лсвитовскому искусству слова, начинаешь понимать глубокую справедливость горьковской оценки Левитова, который советовал штудировать «богатейших лексикаторов наших — Лескова, Печерского, Левитова купно с такими изящными формовщиками слова, каковы Тургенев, Чехов, Короленко...» Пейзажи у Левитова своеобразно «озвучены». Характерным образцом та­ кого рода «пейзажной звукописи» могут служить, например, страницы «Ахов- ского посада»: «Стоном стонала река от шумного гоготания птиц иот их гром­ ких всплесков...». Вольготно чувствует себя «вольная дичь, мешаясь с домашними, утиными и гусиными, стаями». Внимание героя «Аховского по­ сада» — Илюши привлёк между тем «писк какой-то маленькой пташки». Во всей своей первозданной прелести сочных цветов, чарующих звуков шеству­ ет утро. На ближнем просяном поле, «застланном прозрачными туманами», «шумливо курлыкают» и танцуют длинноногие журавли. Юрко шныряют в густой траве серые перепела, «бойко отчеканивавшие каждый слог своих не­ затейливых песен». Слышны «тревожные вопли гусей, всячески старавшихся поскорее поднять с ночных становищ своих ленивых птенцов». Над гусями «ви­ лись имелькали какие-то чуть приметные точки, которые, как бы мелким дож­ дём, осыпали землю нежными звуками, звеневшими наподобие золота». Из под­ небесья «слетал на землю клёкот хищных орлов». Или ещё один левитовский пейзаж, выполненный, словно акварелью, нежно и вдохновенно. Перед нами летняя природа, река иеё обитатели: «Испуганно кагакая ишироко распустив 245