Шахов В. В., От Бояна Вещего до Есенина

Ещё в минувшем веке, на рубеже XIX—XX столетий возникали проблемы «Левитов — Горький», «Левитов — Чехов» и др. А. А. Измайлов заявлял, что Левитов пишет, «как бы пророчествуя об акварельных тонах Чехова». «Чехов раз обмолвился замечанием, что женская красота всегда будила в нём чувство какой-то беспричинной, неосознанной грусти. Так именно Левитов всегда вос­ принимал природу...»— отмечает Измайлов, добавляя, что «какое-то женствен­ ное начало, то самое, которое отличало Глеба Успенского, Чехова, Гаршина, Надсона, звенело в левитовской душе». Левитова называли «предтечей Макси­ ма Горького» (А. Скабичевский, В. Никольский, Ю. Айхенвальд). М. Горький, по убеждению Никольского, должен был своими рассказами и очерками рубе­ жа столетий заставить «читающую публику вспомнить о другом поэте голи бездомовной — Левитове, о писателе, впервые поставившем в русской литера­ туре с беспощадной яркостью тип погибшего человека». Тот же Измайлов пи­ сал: «Левитов не был, подобно Горькому, буревестник, «чёрной молнии подоб­ ный», гордо реющий между тучами и морем и возвещающий, что будет буря. Левитов — это скромная, печальная чайка, низко-низко летающая над морем человеческого страдания, сама зачерпывающая своим крылом его волны, итихо стонущая жалобным, трогательным, звенящим криком». Глубокую оценку творчества писателя-демократа дал М. Горький, видев­ ший в Левитове одного из «знатоков души российской». М. Горький одобрительно отзывался о совместном сборнике Левитова и Воронова — «Московские норы и трущобы». Многое сближает Воронова иЛевитова: это прежде всего резко обозначенная демократическая направленность их произведений, глубокое знание жизни соци­ альных низов, чуткое отношение к материальным идуховным запросам простого обездоленного человека, страстное стремление разобраться в тех причинах, кото­ рые приводили к образованию многочисленной армии люмпен-пролетариев. Воронов и Левитов... Что сблизило этих казалось бы разноплановых мас­ теров слова, что привело их к творческому содружеству? Даровитый горожа­ нин-волгарь из Саратова, сын отставного офицера, и беспокойный отпрыск сельского пономаря с Тамбовщины, ушедший из семинарии пешком в Москву, затем в Петербург. Что способствовало их союзу, идейной близости и, в какой- то мере, единству эстетических принципов? У Воронова было сравнительно обеспеченное детство, хотя часто в многодетной семье тюремного смотрителя, привыкшего к казарменной муш­ тре. царило «глубокое, тяжёлое обращение». Воронову и в отрочестве не при­ шлось так бедствовать, как Левитову Но не хлебом единым жив человек, душа мальчика, впечатлительная и поэтическая, жаждала духовной пищи; его пыт­ ливый ум искал ответа на вопросы о смысле земного бытия, о причине соци­ альной несправедливости, о том, почему унижен, загнан и обезличен человек. В его сердце запали мысли, возбуждённые молодым учителем Н. Г. Чернышев­ ским. Мят ежные настроения привели Воронова в столицу, где он вскоре подру­ жился с Левитовым. Шестидесятые годы... Ставшие легендарными события.. Романтическая устремлённость к будущему... «...Будущее светло и прекрасно. Любите его. стре­ митесь к нему, работайте для него, переносите из него в настоящее, сколько можете перенести...», -—так учил Чернышевский. 240