Шахов В. В., От Бояна Вещего до Есенина

как древо, а сам он, «Бояне вещий Велесов внуче», соловьём скачет по ветвям этого древа мысли, ибо то и другое рождается в одних яслях явле­ ния музыки и творческой картины по законам самой природы». Древние певцы, трубадуры, менестрели, сказители и бояны в «звуках своих часто старались передать по тем же законам заставочной образно­ сти пение птиц»; вот почему русский человек назвал в песнях своих за­ морского музыканта Соловьём Будимировичем. Есенин акцентирует де­ таль, относящуюся к поэтике Гомера, который вёл «приобретённое мастерство от пернатых царевичей звуков». Есенин проникает в художе­ ственную мастерскую античного Мастера, прослеживает логику и психо­ логию его мысли, уясняет закономерности и парадоксы рождения образа: «Если слово— птица, значит, звук его есть клёкот и пение этой птицы, если зубы — городьба, то жилы, уж наверное, есть'уподобление ветвям опущенного подсознательно древа, на которых эта птица вьёт себе гнез­ до. Здесь всё оправдано, здесь нет ни единой лишней черты, о которую воспринимающая такое построение мысль спотыкалась бы, как об осен­ нюю кочку. Здесь мы видим, что образ рождается через слагаемость. Сла­ гаемость рождает нам лицо звука, лицо движения пространства и лицо движения земного». Интересно сопоставление художественных приёмов Гомера и Бояна Вещего: «Через строго высчитанную сумму образов, «со­ ловьём скакаше по древу мысленну», наш Боян рассказывает, так же как и Гомер, целую эпопею о своём отношении к творческому слову. Мы видим, что у него внутри есть целая наука как в отношении к себе, так и в отношении к миру. Сам он может взлететь соколом под облака, в море сплеснуть щукою, в поле проскакать оленем, но мир для него есть вечное, непоколебимое древо, на ветвях которого растут плоды дум и образов». «Творческая ориентация наших предков в царстве космических тайн» — таково направление философских размышлений Сергей Есенина. Как явился русскому народу «алфавит непрочитанной грамоты »? В русской «.мифологии земного шара » свои тайны и закономерности («Мысль ставит чему-нибудь непонятному ей рыбачью сеть, уловляет его и облекает в краску имени»), Есенин высказывает догадки о происхождении букв. Так, начальная буква А есть не что иное, как «образ человека, ощупывающего на коле­ нях землю: опершись на руки и устремив на землю глаза, он как бы читает знаки существа её. Вторая буква алфавита Б как бы олицетворяет «ощу­ пывание этим человеком воздуха»; движение этого человека идет от А обратно («Ибо воздух и земля по отношению друг к другу опрокинутость»). Другие буквы алфавита осмысливаются Есениным как своеобразное от­ ражение «узлов человеческого существа» в соотнесённости с мирозда­ нием, миропорядком на «вечной дороге, которая означает движение, дви­ жение и только движение вперёд». В «Октоихе» Есенин устами своего лирического героя восклицает: «О дево Мария! — Поют небеса.— На нивы златые Пролей волоса. 22