Шахов В. В., От Бояна Вещего до Есенина

Тем более отрадны у Подъячева симптомы неизбежного пробуждения самосознания простых людей, задавленных нуждой и кабалой. Начинает тревожно размышлять о несправедливости жизни Демьяныч: «...неужели и дети наши таку же муку будут нести, как мы, грешные?.. Неужели и над ними всякий чёрт Иван Иваныч будет... а?» — «Не всё будет ночь... дож­ дёмся и утречка». Симпатии Подъячева вызывают люди, не смирившиеся с жалкой участью, сохранившие мятежные настроения («Дождёмся!»). Атмосфера «идиотизма» обывательского существования порождала психологию смирения, хронического непротивленчества. Таковы жители «глухой улицы»: «Народ жил здесь бедный, словно отрезанный от мира, забытый, никогда, не протестовавший...». Тоскливо живёт «самый низший разряд городского населения». Но и здесь наметились перемены. Иван Захарович пытается «выломиться» из своей среды: «...прав я своих ищу... Человек я или как по-твоему?..» («Забытые»), Аналогичные вопросы зву­ чат во многих произведениях Подъячева. «Когда мы жить-то будем как надо?..» — спрашивает герой рассказа «За язык пропадаю» (1916). В рассказе «Разлад» — образ люмпен-пролетария, который враждебно настроен по отношению к эксплуататорам («Погоди, и наше время подхо­ дит! Мы вам пропишем...»). «Ломаный» люд потянулся к правде и знаниям, ведёт разговоры «нащёт земли», относительно позиции Думы. Основу сюжета составляет «репоргажная» ситуация: автобиографический пове­ ствователь и его собеседник — «рассказчик» ведут действие и систему событий. В частности, мы узнаём историю одной семьи, в которой начался конфликт между отцом и сыном. Вдовец-отец неравнодушен к молодой снохе. Но основа конфликта кроется всё-таки в другом: богач-отец нена­ видит сына («Забастовщик... Ни в бога, ни в царя не верует...»). Матёрого собственника тревожит революционный поворот событий («Перевешал бы вас начисто, мошенников!»). Образ «мятежного» сына имеет важное значение для понимания произведения. Отец и сын — антиподы: «Поймают - повесят». — «Наплевать, вешай... Всех не перевешаешь...» Кулак-отец зверски убивает сына, «выломившегося» из привычной колеи. Но мораль­ ная победа остаётся на стороне молодой поднимающейся силы. Под влиянием Горького, Серафимовича у Подъячева формируются ос­ новы новой концепции человека и действительности. Октябрь, приветству­ емый писателем-демократом, вступление в партию большевиков (1918). живейшее участие в строительстве новой жизни (заведование волостным отделом народного образования, организация общественной библиотеки для односельчан, детского дома для беспризорных ребят) — всё это обус­ ловило принципиальные изменения в художественном методе Подъячева. « Жизнь моя потекла по другому, бурному и радостному для меня руслу», признаётся ом; новое русло искала и творческая инициатива писателя. Традиционная тема «горя сёл, дорог и городов», «власти земли», «вла­ сти тьмы» уступала место исследованию новых перспектив, новых про­ цессов. Старый мир, однако, давал о себе знать. «Злобная гьма» — так охарактеризовал ею писатель в названии сборника рассказов, написан­ ных в первой половине 20-х годов. Писатель-коммунист с воодушевлением видит, что эстафета народно­ го заступничества, принятая им от демократов XIX века, передана в на- 216