Шахов В. В., От Бояна Вещего до Есенина

рассказов «Переселенцы»: «Самоходы» (1894), «Ёлка Митрича» (1897), «Домой» (1898), «Нужда» (1898), «Хлеб-соль» (1900), «Лишний рот» (1919). «Горе сёл, дорог и городов» увидел на российских дорогах Левитов, безысходную «нужду» зафиксировал в своих произведениях Воронов. Горе и нужду, ещё более чудовищную эксплуатацию наблюдает спустя два-три десятилетия, Телешов. «Эх, горе, горе! — вздыхает старик-крестьянин, вспоминая своё родное село...» («Самоходы»). Не лучше участи решетни- ковских подлиповцев «забитая, подневольная жизнь, терпеливая и труд­ ная» крестьянки Арины («Нужда»). Характерно, что в очерковых сюжетах писателей 90—900-х годов часто возникают образы дороги и путника-скитальца. В далёкий путь собирались и шли герои многих произведений демократов. «Тернистый, до кровавого пота трудный путь» юного разночинца рисовал Левитов, которого волновала «гибельная тема о том, как должны быть демонски крепки и ум и тело плебея, рвущегося из своей среды». «Дорога» присут­ ствует уже в самих названиях левитовских произведений («Степная до­ рога днём», «Степная дорога ночью»); образ дороги нередко выдвигает­ ся Левитовым на первый план, влияя на выбор жанра произведения. «Настоящую дорогу» ищет в своих скитаниях очерковый герой Вороно­ ва. «Дорожные заметки» Слепцова «Владимирка и Клязьма» стали замет­ ным явлением литературно-общественной жизни 60-х гг.; в них была дана «не застывшая, статичная, а движущаяся картина жизни, не найденная истина, а трудный процесс постижения коренных начал действительнос­ ти, её скрытого смысла». Дорожный посох видим мы у многих писателей конца столетия и у их героев, в которых очень много «личностного», автобиографического. Вот путники из «Переселенцев» Телешова: «Звёздная ночь нередко заставала их среди поля, и на заманчивый огонёк из костра выходил иногда бродяга, беглый каторжник, и без боязни рассказывал им о тёмных рудниках и, обогревшись, уходил и скрывался во тьме». Или Юфим с Терёхой-Вохой и Павлычем ранним утром, с сумками за плечами, выходящие из имения, где они стали свидетелями драматических событий. Образ дороги возни­ кает в финале подъячевских повестей «Среди рабочих» и «У староверов», имеющих несомненные очерковые свойства. Образ дороги и странника разработаны в заключительном рассказе цикла «очерковых» рассказов «Из хроники города Пропадинска» Тана-Богораза — в «Возвращении», где нарисован образ человека драматической судьбы, пронесшего сквозь опальные годы, сквозь кошмар физических и духовных страданий, незату­ хающий интерес к жизни. Подвижническая жизнь демократов, их вольные или невольные скита­ ния, нередко пребывание в «фантастическом уединении», за тюремными «тройными завесами и усемерёнными печатями», влекли за собой накоп­ ление жизненных впечатлений, которые впоследствии выливались в жан­ ровые формы художественно-документальных повествований, прежде все­ го в жанре путёвого очерка. Жанровой особенностью многих очерков 90—900-х гг. является то, что они воспроизводят «путешествия», бродяжничества, скитания повество­ вателя, встречи в пути и т. п. 206