Шахов В. В., От Бояна Вещего до Есенина

и М. А. Воронов с «Московскими норами и трущобами», другие авторы «Современника», «Отечественных записок», «Дела», «Слова» активно включились в разработку «городской» темы. Самобытен был Слепцов и в трактовке темы деревни; его отношение к деревне «заметно разнилось» с общим подходом к ней. Автор «Мёртвого тела», «Свиней», «Питомки», «Ночлега» с «печальной усмешкой» сомне­ вается в том, о чём тогда «было принято думать и говорить о деревне». Слепцов, в определении Горького, «изображает мужика неумным, равно­ душным к ближнему и своей судьбе, притерпевшимся ко всем несчастьям, почти безропотно подчинённым чужой воле даже тогда, когда ему ясно, что её цели и глупы и вредны его интересам». Горький критически осмысли­ вает высказывания С. А. Венгерова (полагавшего, что Слепцов предста­ вил мужика «настоящим головотяпом»), мнение Скабичевского (упрекав­ шего Слепцова в «поверхностно скептическом отношении к деревне»), суждения других критиков. Но все их заключения, при известных просчё­ тах авторов, зафиксировали характерное для Слепцова «расхождение с установленным эпохой литературным каноном». «Расхождение с установленным эпохой литературным каноном» ха­ рактеризовало не только своеобразие Слепцова, но и других демократов. В частности, тему деревни специфично разработал Решетников с его «Под- липовцами». В «Беседах о ремесле» Горький вспоминает, как он участво­ вал в спорах вокруг произведений о деревне Решетникова, Н. и Г. Успен­ ских. «Знали мы и то, — вспоминает он, — что рядом со святыми мужиками Златовратского, Каронина и других живут вовсе не святые «подлиповцы» Решетникова, мужики Николая Успенского...». Демократов отличал трез­ вый, сугубо реалистический подход к теме деревни. Горький прослеживал эволюцию художественного раскрытия «дере­ венской» темы. «Лет пятьдесят мужика усиленно будили; вот — он про­ снулся, — каков же его психический облик?» — спрашивает он в статье «Разрушение личности», подчёркивая необходимость «отметить измене­ ния лица давно знакомого героя». Горького беспокоит эпигонство неко­ торых авторов, не сумевших новаторски отразить новые явления жизни крестьян. В журналах и альманахах начала XX века бытовали тексты, героем которых был «старый, знакомый мужик Решетникова, тёмная лич­ ность, нечто зверообразное». И, — иронизирует Горький, — «если отме­ чено новое в душе его, так это новое пока только склонность к погромам, поджогам, грабежам» (Муйжель и др.). В «Истории деревни» Горький вновь вернулся к этой проблеме, подчёркивая, что большинство писате­ лей изображало крестьянина по примеру Золя и Мопассана во Франции, а в России — Решетникова, Н. Успенского и «многих других до Бунина. Подъячева, Вольнова» — человеком, «почти совершенно лишённым об­ щественных чувствований, полуживотным, которое относится к подоб­ ным ему, как ко врагам его в борьбе за хлеб, за жизнь»; и если чувство­ вал себя мужик порой счастливым, то только по недомыслию, по «неведению трагизма жизни». Отношение к деревне и крестьянскому миру было тем пробным кам­ нем. по которому определялись и гражданская позиция автора, и направле­ ние его эстетических исканий. 195