Мемуары П.П. Семенова-Тян-Шанского. Том 1

233 и впередъ по улицѣ до назначеннаго часа. Шапулинскій пріѣхалъ къ намъ въ тотъ же день, выслушалъ легкія Вѣры и объявилъ, что у моей жены развивается скоротечная чахотка. Какъ громомъ <Іылъ я пораженъ этимъ страшнымъ приговоромъ, не зная, чт5 придумать для ея спасенія. Когда же на другой день я поднялся на своей постели, то почувствовалъ, что не только не могъ произнести ни слова, но даже совсѣмъ не могъ разжать своихъ челюстей, между тѣмъ руки мои были совершенно свободны, и я могъ только написать о томъ, что не могу говорить. Послали за докторами и за священникомъ. Священникъ пришелъ со св. дарами, и на вопросъ его, желаю ли я причаститься, я отвѣтилъ утвердительно движеніемъ головы;свя­ щенникъ уже приготовился причастить меня безъ исповѣди, такъ какъ я не могъ произнести ни одного слова. При всѣхъ, однако, усиліяхъ разжать мой ротъ при помощи рукъ и даже ножа, это мнѣ не удалось. Священникъ прождалъ напрасно цѣлый часъ и на­ конецъ удалился. Пріѣхали и доктора, давно знакомые нашей семьѣ: городской— Марголіусъ, деревенскій нашъ знакомый— Бензингеръ и наконецъ впослѣдствіи знаменитый спеціалистъ по дыхатель­ нымъ органамъ, д-ръ Здекауеръ 63.Черезъ нѣсколько часовъ владѣніе словомъ постепенно имедленно возвратилось, но появилось страшное повышеніе температуры. Доктора объявили, что у меня тифозная горячка съ воспаленіемъ въ мозгу. Припадки болѣзни были ужасны: я вскакивалъ съ постели и хотѣлъ бѣгать по комнатѣ, но меня удерживали со всѣхъ сторонъ. Тогда я начиналъ, стоя на постели, вертѣться вокругъ своей оси и затѣмъ падалъ въ изнеможеніи. Когда мнѣ случайно удавалось прорвать окружающую меня цѣпь не пускавшихъ меня и выбѣжать изъ комнаты, я забивался въ уголъ, гдѣ меня уже оставляли, и вертѣлся до тѣхъ поръ, пока въ изнеможеніи не падалъ. Всего ужаснѣе было для меня то, что я все время помнилъ то, что дѣлаю, но удержать себя отъ своихъ движеній не могъ.Тайная мысль, во время припадка, была— выбѣжать въ гостиную съ тѣмъ, чтобы броситься въ угловое окно, отъ чего меня, однако,удерживало размышленіе, что такъ какъ мы жили во второмъ этажѣ, то я не убьюсь, а произведу только скандалъ на улицѣ. Гораздо болѣе привлекала меня мысль забраться въ свой кабинетъ, который былъ за гостиною, найти тамъ ле­ жавшую въ столѣ бритву и ею зарѣзаться. Но кабинетъ мой былъ