Мемуары П.П. Семенова-Тян-Шанского. Том 1

217 пріѣхавшаго на праздники Рождества гостить къ своему брату и плѣнившагося умственными и душевными качествами и образован­ ностью моей сестры. Свадьба состоялась 24 февраля 1850 года, и въ тотъ же день молодые уѣхали въ Гельсингфорсъ. Весна 1850 годабыла посвящена мною экзамену и разра­ боткѣ матеріала для магистерской диссертаціи. Въ Географическомъ же обществѣ дѣятельность моя еще бо­ лѣе оживилась: на меня были возлоясены, совмѣстно съ другими лицами, В. В. Григорьевымъ и Н. В. Ханыковымъ, переводъ и дополненіе частей Риттеровой Азіи, относящихся до Россіи и странъ, съ нею сопредѣльныхъ, на изданіе котораго ревнитель русской географіи Голубковъ пожертвовалъ значительную сумму денегъ. Нашъ вице-предсѣдатель М. Н. Муравьевъ во всякое время дня и ночи вызывалъ къ себѣ то того, то другого изъ должностныхъ лицъ Географическаго общества для различнаго рода совѣщаній съ ними. Но въ особенности невыносимы были эти тре­ бованія для секретаря общества А. К. Гирса, тѣмъ болѣе что Муравьевъ жилъ очень близко отъ насъ,на Загородномъ проспектѣ, и вызывалъ Гирса, заставляя его лгдать по часамъ, не стѣсняясь временемъ. Муравьевъ жилъ въ очень скромной обстановкѣ, по­ среди которой мы его встрѣчали сидящимъ въ покойномъ креслѣ и курящимъ табакъ фабрики Жукова (въ просторѣчіи „жуко- вину“) изъ длинной трубки. Съ наступленіемъ лѣта 1850 годапо обыкновенію я напра­ вился въ деревню, но прежде всего озаботился исполненіемъ дели­ катнаго порученія Н. Я. Данилевскаго вавѣстить Вѣру Николаевну Беклемишеву, которой онъ не рѣшился написать ни одной строки ни изъ мѣста своегостодневнаго заключенія, ни изъ ссылки, боясь, по своей крайней деликатности, напомнить ей о тѣхъ отрадныхъ для него надеждахъ, которыя она возбудила въ немъ при ихъ послѣд­ немъ свиданіи. Цѣль моего посѣщенія состояла въ выясненіи ея настроенія по отношенію къ Данилевскому. По пріѣздѣ моемъ въ знакомый мнѣ Русскій Бродъ В. Н. Беклемишева встрѣтила меня въ сильномъ душевномъ волненіи. Я разсказалъ ей все. что происходило на душѣ Данилевскаго во время стодневнаго его пребыванія въ крѣпости: одиночество, раз­ мышленія и чтеніе произвели въ немъ поразительный переворотъ. Книга, съ которою онъ не разлучался и которую изучалъ съ