Мемуары П.П. Семенова-Тян-Шанского. Том 1

171 Въ семейныхъ моихъ обстоятельствахъ въ теченіе 1844 года произошли значительныя перемѣны. Бѣдная моя мать, здоровье которой все болѣе и болѣе ухудшалось, была признана оффиціаль­ нымъ освидѣтельствованіемъ душевнобольною и отдана на попе­ ченіе своей матери Натальи Яковлевны Бланкъ, которая помѣстила ее въ Москвѣ въ особо нанятой квартирѣ, подъ надзоромъ луч­ шаго въ то время московскаго психіатра д-ра Саблера; а сестра моя Наташа, окончившая въ этомъ году съ блестящимъ успѣхомъ свой курсъ ученія въ Екатерининскомъ институтѣ, была отдана Императрицею на попеченіе другой бабушки, Марьи Петровны Се­ меновой, жившей въ это время уже не въ Рязани, а въ деревнѣ дяди Михаила Николаевича Семенова, подъ опеку котораго и отданы были наши сильно разстроенныя имѣнія. Послѣдніе два года своего пребыванія въ школѣ я ходилъ по воскресеньямъ къ окончившему уже въ 1842 годукурсъ лицея брату Николаю Петровичу, жившему вмѣстѣ со своимъ любимымъ товарищемъ Николаемъ Яковлевичемъ Данилевскимъ, который за­ хотѣлъ дополнить свое лицейское образованіе слушаніемъ лекцій въ Петербургскомъ университетѣ. Быстро прошелъ для меня послѣдній годъ пребыванія въ школѣ, такъ какъ много у меня было дѣла и по слушанію по­ слѣдняго курса школы, и по серьезному приготовленію къ уни­ верситету по тѣмъ предметамъ, которые не преподавались въ школѣ. Послѣдній лагерь былъ живѣе и интереснѣе предшествовавшихъ: насъ практически обучали съемкѣ, артиллерійской стрѣльбѣ, и мы принимали участіе въ общихъ маневрахъ всей гвардіи. Передъ концомъ лагернаго времени случился слѣдующій инцидентъ. Такъ какъ кромѣ воспитанниковъ военно-учебныхъ заведеній публика не допускалась въ Александрію, то на нихъ и пало подозрѣніе въ совершенной кѣмъ-то шалости. Въ одномъ изъ бассейновъ Александріи какимъ-то механическимъ способомъ двигались въ извѣстные часы искусственныя серебряныя рыбки. Нѣкоторыя изъ этихъ рыбокъ вдругъ исчезли: онѣ были отломаны, хотя потомъ и нашлись въ бассейнѣ. Выстроили весь лагерь, и начальникъ его, баронъ Шлиппенбахъ, объяснивъ, что виновный въ этой про­ дѣлкѣ не могъ быть никто иной, какъ воспитанникъ военно­ учебныхъ заведеній, потребовалъ, чтобы виновникъ вышелъ впе­ редъ со своимъ признаніемъ. Никто не выходилъ, и Шлиппенбахъ