С.Ю. Ковалев Липецк авиационный (1912-1941)

базы. Начался такой беспросветный туман, что пришлось сесть в пятидесяти километрах от Рудольфа, на остров Райнера, круглый и белый, словно перевернутая вверх дном тарелка. Несмотря на боковой ветер, мне удалось благополучно посадить флагманскую машину. Когда погода немного улучшилась, я прилетел на основную базу, а за мной - и другие машины. Вскоре все было готово к полету на полюс, все, кроме... погоды - завыла пурга. Много дней прошло в томительном ожидании. Наконец шестого октября в двенадцать часов ночи над островом открылось чистое небо с ярко горящими звездами и затухающим серпом луны на востоке. Синоптик заявил: - Вылететь можно, но возвращение на Рудольф, вероятно, будет отрезано, с запада надвигается циклон. И все-таки мы решили лететь. В полете на нас упорно надвигались туман и облачность. Видимость - прескверная. Машину прижимало все ниже и ниже. Я перешел на бреющий полет. Совсем рядом мелькали черные полосы разводьев, стремительно проносились серые ледяные поля. Высотомер показывал сорок метров. Невольно шевельнулась мысль: «А вдруг придется сесть?» Льдин, мало-мальски подходящих для посадки, я не видел. Облачность повышалась. Теперь мы могли прекратить опасный бреющий полет и подняться на высоту трехсот метров. Приближаемся к полюсу. Где-то здесь, рядом, может быть, находится сейчас Леваневский. Все застыли у окон и люков, пристально вглядываясь в ледяные просторы. Каждый просматривал определенный участок. Жадно ищущим взорам ежеминутно мерещился силуэт самолета. Но когда мы подлетали ближе, то оказывалось, что это трещины или торосистые гряды. Внезапно механик подбежал ко мне с криком: - Самолет! Я вижу самолет! У меня заколотилось сердце. - Где он? Где? Я мигом передал управление второму пилоту Александру Николаевичу Гягунину и бросился к окну. Жестокое разочарование! Это было всего лишь разводье, по форме напоминавшее аэроплан. Мы продолжали поиски, летая зигзагами. Каждые десять минут наш замечательный штурман Иван Тимофеевич Спирин менял курс. Мы ныряли под облака, внимательно осматривали льдины и снова поднимались вверх... Что, если они здесь, близко?.. Слышат звуки наших моторов... Тяжело было покидать район полюса, но пришлось уступить Арктике. Десять часов продолжался этот рискованный полет в условиях наступающей полярной ночи, второй в истории полет советского тяжелого самолета на полюс. ...Потом мы снова готовились к поискам. Но Арктика обрушила на нас еще более жестокие циклоны, туманы и метели. Наши машины, находившиеся на Рудольфе, не были приспособлены к ночным арктическим полетам. В кабине М.В. Водопьянов и А.Н. Тягунин 381