С.Ю. Ковалев Липецк авиационный (1912-1941)

трещине во фланце сухие тряпки и, когда тряпки пропитывались жидкостью, отжимали их в ведро, а затем с помощью насоса перекачивали жидкость обратно в бачок мотора. ля этой, казалось бы, несложной операции механикам пришлось снять перчатки и в двадцатиградусный мороз, при сильном ветре, высовывать наружу голые руки. Очень скоро обмороженные руки покрылись кровавыми ссадинами, а на ладонях от ожогов горячей жидкостью появились волдыри. На самолете все знали, что мы приближаемся к цели. Люди притихли и с нетерпением ждали заветного сообщения Спирина. И вот Иван Тимофеевич снова вышел из своей рубки. Он подошел ко мне и произнес торжественно и тихо: - Под нами полюс! Десять минут летели мы по ту сторону полюса, и наконец, я получил разрешение пробивать облака. Прежде всего, я развернулся на сто восемьдесят градусов: все-таки ближе к полюсу. Затем убрал газ и с высоты 1750 метров, как с огромной вышки, нырнул в облака. Солнце мгновенно скрылось. Мы погрузились в облака. Все прильнули к окнам. «Что-то там? Есть ли внизу ровные льдины?», - с тревогой думал я, вновь сосредоточив все свое внимание на приборах. «Что, если облачность тянется до океана?» ...1000 метров - ничего не видно. 900... 800... 700...600 метров... Наконец- то! Словно сжалившись над нами, облачная пелена разорвалась. Перед нашими глазами раскрылась панорама вершины мира. Бесконечные ослепительные ледяные поля с голубыми прожилками разводьев. Беспредельная поверхность океана, как бы вымощенная множеством плит самых разнообразных очертаний и размеров; они напоминают геометрические фигуры неправильной формы, вычерченные неуверенной детской рукой. Я делаю круг, выбирая подходящую льдину. Самолет продолжает снижаться. Моторы работают на малых оборотах. Я снизился метров на пятьдесят, стараясь не заходить далеко, чтобы не потерять из виду намеченную площадку. Развернувшись еще раз, я снова прошел над площадкой. Спирин открыл нижний люк штурманской рубки и приготовился по моему сигналу бросить дымовую шашку. Горит она всего полторы минуты; за это время нужно успеть сделать круг и, определив по дыму направление ветра, пойти на посадку. Спирин бросил шашку в том месте, где самолет должен коснуться лыжами льда. Кончилась гряда торосов. Впереди ровная площадка. По белому снегу навстречу стелется черный дым. Прошу Бабушкина, как только самолет коснется снега, дернуть трос и раскрыть парашют, служащий воздушным тормозом. Убираю газ, подвожу самолет на посадку. Медленно тяну штурвал на себя; машина опускает хвост, секунды две идет на высоте примерно одного метра... Резко беру штурвал на себя. Самолет мягко касается нетронутой целины снега. На всякий случай выключаю моторы - вдруг не выдержит льдина и машина провалится... Бабушкин дергает за трос, парашют раскрывается. Самолет катится вперед и не проваливается. Снова включаю моторы: раз уж садиться, так по всем правилам - с работающими моторами. Слева-направо: В.С. Молоков, О.Ю. Шмидт, М.В. Водопьянов и А.Д. Алексеев 375