С.Ю. Ковалев Липецк авиационный (1912-1941)

третий раз, шасси не выдержали, сломались, и самолет лег на лыжи. Сломав винт, тут же остановился. Галышев сел в километре от аэродрома на реке. Федотов - бортмеханик Галышева, нашел лучшее место, лег и изобразил собою «Т». Тогда я рядом с ним и сел. Самолет Доронина на другой день поставили на ноги, сменили винт. Задержки из-за поломки шасси не было, но из-за пурги нам пришлось просидеть пять дней. Я в течение трех вечеров проводил беседы. 4 апреля мы, наконец, вылетели в Анадырь по прямой, оставляя реку Анадырь слева, прямо через горы. Прилетели мы в разное время. Доронин никак не хотел садиться первым: «Довольно, я испытал счастье в культбазе, садитесь вы теперь первыми». Шесть суток сидели в Анадыре в ожидании хорошей погоды. Совсем недавно тут же просидели три машины Каманина, Молокова, Пивенштейна. 11 апреля погода, наконец, улучшилась, но у Галышева на рулежке вдруг отказала бензиновая помпа. Исправить оказалось не так легко, надо было снимать трубки. Мне ни за что не хотелось, чтобы из-за этого пропал драгоценный ясный день. Решили последний этап перелета взять порознь. Курс проложили прямо через Анадырский хребет. Хребет оказался в этом месте невысоким: на высоте 1800 м я свободно пересек его. На Колючинскую губу я не попал. Меня снесло сильным боковым ветром на запад, немного левее Ванкарема, на мыс Северный. На 200 километров обсчитался! Ну, дай здесь сяду, тут есть бензин, мы заправимся полностью и на этом бензине сможем из Ванкарема слетать несколько раз в лагерь Шмидта, а то я слышал, что в Ванкареме бензина очень мало - с трудом его туда возили на собаках из Уэллена. В этот день на Ванкарем вылететь уже не успели. Вылетели 12 апреля утром. С большим трудом Ванкарем нашли. Сел я хорошо, хотя площадка была неважная. Первый раз садиться трудно. Встретил Бабушкина. Он руководил полетами. Срочно разгрузили самолет, и я тут же вылетел в лагерь. Лететь до лагеря около часа. - Как увидишь черный дым, - говорит мне Бабушкин, - это и есть лагерь. Лечу один. Все внимание на компас, часы, а самое главное - глядишь вперед, силясь увидеть дым. Очень напряженно всматривался в этот дым, даже глаза устали и начали слезиться. Дал им отдохнуть, посмотрел на часы, на приборы. Потом опять на черную точку. Тут уж ясно увидел, что это дым клубится. Сделал я круг над площадкой, границы которой сама природа резко обозначила торосами. Вид она имела длинной полоски 500 на 200 метров. В сторонке, вижу, стоит около торосов самолет Доронина, который прилетел на Ванкарем и в лагерь раньше меня. Сел я хорошо, пробежал не больше 150 метров и стал. Челюскинцы каждому из нас были рады. Не выключая мотора, посадил я четырех человек и вылетел сразу в Ванкарем. Через сорок минут высадил людей уже в Ванкареме. Полет продолжался с посадкой в лагере всего два часа. Тут же я вылетел еще раз, привез еще троих человек. И на этом закончился мой рабочий день. Это было 12 апреля, когда в лагере всего-навсего осталось шестеро последних. 13 апреля мой самолет был приготовлен к вьшету в лагерь, и в 6 часов утра я должен был сделать полет один, первым, так как другие самолеты еще не были готовы. Я рассчитывал увидеть дым в лагере через сорок - пятьдесят минут. Через час туман кончился, а дыма все же не вижу. Я стал беспокоиться. Через час десять минут решил вернуться Встреча челюскинцев в Москве 554