С.Ю. Ковалев Липецк авиационный (1912-1941)

швов. Доставлены же вы были специальным вспомогательным паровозом со станции Мысовая. Только 7 марта доктор, в сопровождении сестры, наконец, отпустил меня в Москву. 13 марта мы приехали в Москву. Ночь я провел дома, а утром меня отвезли в Протезный институт. Здесь я уже более подробно узнал о своей аварии. Из материалов аварийной комиссии было видно, что, упав на Байкале, самолет сначала коснулся льда носками лыж и пропеллером (это говорит о том, что самолет шел к земле под большим углом). После этого ломавшийся самолет прочертил след длиною около двадцати метров. Очевидно ведя самолет над Байкалом, я на мгновенье потерял сознание. Здесь сказалось сильное переутомление. Неуправляемый самолет перешел в пологий штопор. Из пологого штопора самолет без мотора не выходит, он будет штопорить до земли. Очнувшись, я, вероятно, дал полный газ, вывел самолет из штопора, перевел в пике, стал выводить из пике, а высоты не хватило, и самолет винтом и концами лыж ударился в лед. Неудача моего перелета, прежде всего результат неудовлетворительной подготовки. Встречи, заправки и отправки самолета отнимали у летчика много энергии. Особого внимания к самолету и человеку, который идет в такой большой скоростной перелет, не уделялось. При всяком перелете, а тем более при таком значительном, надо дать возможность летчику хорошо отдохнуть, чтобы у него хорошо работала мысль, чтобы он был спокоен, чтобы все мелочи были предусмотрены. Известная доля вины лежит и на мне. Я слишком был уверен в своей неутомимости и силах. Но, во всяком случае, если бы меня не продержали в В верхнеудинекой больнице Омске двадцать два часа, все обошлось бы благополучно. Я и бортмеханик были доставлены на станцию Мысовая, где мне перевязали раны, а около тела бортмеханика поставили почетный караул. 15 марта мне сделали операцию нижней челюсти, наложили на оставшиеся зубы шину с регулируюгцим болтиком, при помощи которого поставили челюсть на место. Не могу не отметить большую силу медицины. За всю свою жизнь я первый раз попал в больницу, изуродованный не на шутку, а через два месяца лечения уже был уверен, что скоро встану в строй летчиков. Из больницы меня отвезли в санаторий Аэрофлота, и через два месяца благодаря внимательному уходу я почувствовал себя настолько хорошо, что решил повторить этот большой перелет. ФН=И=И= Почувствовав себя снова здоровым, я в начале сентября 1933 года написал начальнику Аэрофлота докладную записку такого содержания: «Перед Аэрофлотом поставлена задача; организовать регулярное сообщение самолетами на участке Москва - Владивосток. Оборудование самолета и приспособление его для работы в тяжелых, зимних условиях - одно из условий достижения намеченной цели - летать круглый год и полные сутки. Самолет П-5, предназначенный для этой линии, недостаточно приспособлен к работе в зимних условиях. Каждый пилот и каждая линия приспосабливаются по-своему, а 350