С.Ю. Ковалев Липецк авиационный (1912-1941)

После поломки стало тихо, но на плечах я почувствовал груз. Оказалось, на мне сидит бортмеханик. Осмотрели пилотскую кабину, видим - правый мотор плотно сел на сиденье бортмеханика Александрова, а Александров, «посторонившись», сел на меня. После этого нехорошего случая меня перевели в трансавиацию (транспортную авиацию). Я стал работать по перегонке самолетов на Дальний Восток, в Среднюю Азию и другие края. В 1932 году бортмеханик Матвеенко удачно переконструировал водяную систему на самолете П-5 с мотором М-17. Управление гражданского воздушного флота предложило мне перегнать этот самолет в Хабаровск и по дороге, в промежуточных аэропортах, познакомить инженеров и механиков с переделкой водяной магистрали. Мне давно хотелось попробовать свои силы в большом скоростном перелете, и я с радостью принял это предложение. Вылетели мы в сентябре 1932 года. От Москвы до Хабаровска по летному маршруту около восьми тысяч километров. Мы с Матвеенко покрыли это расстояние в трое суток. В день пролетали по две с половиной тысячи километров. Это был рекорд. И этот рекорд мне удалось поставить потому, что со мной летел такой прекрасный механик, как Матвеенко. Сердце сжимается от боли, когда вспоминаешь, что он вместе с другими лучшими людьми нашей авиации погиб во время катастрофы с самолетом «Максим Горький». Как это нелепо получилось! В декабре 1932 года я и бортмеханик Серегин перегнали самолет в Ташкент. Возвращаясь обратно поездом, мы узнали из газет, что при Главном управлении воздушных линий организован Комитет по перелетам. Намечается ряд больших перелетов, и самый замечательный среди них: Москва - Петропавловск-на-Камчатке - Москва. В этот перелет назначен пилот Водопьянов. Мы узнали, что нам предстоит испытать на дальность и быстроту перелета гражданский самолет П-5 с мотором М-17 в тяжелых зимних условиях. Маршрут перелета: Москва - Омск - Иркутск - Рухлово - Хабаровск - Охотск - Гижига - Петропавловск-на-Камчатке и обратно, протяженностью 23000 километров, что займет 120 летных часов. Всего перелет займет пятнадцать суток, а каждый день, в среднем, мы будем лететь по девять часов, что вполне нормально для такого рекордного перелета. 9 февраля к 12 часам ночи я и бортмеханик Серегин явились на аэродром. В час пять минут ночи мы вылетели, имея на борту запас бензина на тринадцать часов, около ста килограммов почты, килограммов тридцать продуктов неприкосновенного запаса, инструменты и чехлы. Стало уже светать, когда с правой стороны Камы показалась железная дорога. Вскоре я перелетел Урал и через восемь с половиной часов полета из Москвы опустился на свердловском аэродроме. Через час мы вылетели и полетели по трассе на Курган. Летели очень хорошо. До Омска осталось километров двести. Солнце село, но я не боялся сбиться с дороги, так как знал, что от Кургана до Новосибирска трасса по железной дороге освещена вертящимися маяками. Подлетая к Омску, я увидел на аэродроме две длинные световые полосы. Это меня обрадовало, так как это означало, что путь открыт до Новосибирска. От Омска до Новосибирска осталось лететь три - три с половиной часа. «Вот, - думаю, - дойдем до Новосибирска, хорошо отдохнем, а на другой день свободно долетим до Иркутска. От Новосибирска до Иркутска останется лететь тысяча восемьсот километров, а за сегодня мы прошли бы три тысячи километров». И только я об этом подумал, вдруг стало сразу темно, меня обдало паром. Облако пара, окружившее самолет, заслонило землю. В моторе закипела вода. 348