С.Ю. Ковалев Липецк авиационный (1912-1941)

Сел удачно и очень мягко. При ближайшем, рассмотрении выяснилось, что на море не волны, а мертвая зыбь. А я-то, впервые попавший; на море, решил, что оно бушует. Даже неловко стало. На ошибках учатся. На метеорологической станции я взял расписание приливов и отливов. Этим расписанием я и руководствовался в дальнейшем. С каждым днем я чувствовал себя на море все увереннее и увереннее. Всего я налетал на Дальнем Востоке сто двадцать пять тысяч километров. Полюбил этот край, сдружился с людьми, но скоро пришлось возврагцаться в Москву. в начале 1931 года я, уже признанным летчиком, вернулся с Дальнего Востока в Москву. К этому времени Михеев завоевал себе широкую известность, одним из первых освоив тяжелые, многомоторные машины. И здесь мне пришлось у него учиться. Он научил меня водить тяжелые самолеты. Под его руководством я освоил трехмоторный АНТ-9 и вылетел на нем. На этом самолете я в 1931 году летал на линиях: Москва - Харьков и Москва - Свердловск. На этих линиях и на новой машине я летал удачно и за короткое время налетал восемнадцать тысяч километров. Так продолжалось до моей первой аварии, случившейся 26 мая 1931 года. В этот день я летел из Казани в Свердловск. На борту моего самолета было девять человек - я, бортмеханик и семь пассажиров. Примерно на полпути до Свердловска, в районе Янаула, я заметил, что манометр правого мотора перестал показывать давление масла. Спрашиваю у бортмеханика: - Что случилось? - В моторе нет масла, его выбросило через дренажную трубку. Чувствую - дело дрянь. Без масла того и жди, что мотор сгорит. Надо садиться. Пошел на посадку. Земли коснулся хорошо. Самолет ровно покатился. Вдруг, чувствую, стало кренить направо. Оказалось, лопнула правая покрышка. Обод колеса зарылся в землю, а сел я с боковым ветром. Под левое крыло поддуло, самолет стал на нос и тут же загорелся. Я отдал распоряжение механику, чтобы он вывел пассажиров, а сам бросился к огнетушителям. Не прошло и минуты, как в пассажирской кабине никого не осталось. Между тем огонь охватил крылья, а в них находились бензиновые баки. Я отступил в пассажирскую кабину. Огонь догнал меня и там. Загорелись передние кресла. Посмотрел я в дверь и обомлел: высота-то какая! Как же отсюда прыгали пассажиры? Ведь это все равно, что прыгать со второго этажа. Решил спуститься на руках в разбитое окно - все-таки пониже. Минуты через две после того, как я очутился на земле, рухнул мой самолет. Он сгорел весь, хотя и был металлический, из кольчугалюминия. Аварийная комиссия, расследовав дело, пришла к выводу, что авария произошла не по моей вине. Успокоенный, я вернулся в Москву. В конце 1931 года Управление гражданского воздушного флота начало комплектовать эскадрилью особого назначения для переброски матриц «Правды» в крупнейшие города Союза - Ленинград, Харьков и др. В этот отряд подбирались лучшие летчики гражданской авиации, умеюш,ие летать в любую погоду и в любое время дня и ночи. Я еш,е не был таким летчиком, но меня все же в этот отряд зачислили. Признанный летчик М.В. Водопьянов 345