С.Ю. Ковалев Липецк авиационный (1912-1941)

к нам прикрепили инструктора - старого летчика товарища Жирковича, а бортмехаников не дали. Мы сами бортмеханики, сами и обслуживали самолет, на котором учились летать. Начали мы учиться в конце 1928 года, а через три месяца, в начале 1929 года сдали теорию на «удовлетворительно», а практику собирались сдать на «отлично». И вот тут-то я чуть не «засыпался». Председатель комиссии дал такое задание: набрать тысячу метров высоты, сделать крутую спираль и снизиться на двести метров с таким расчетом, чтобы посадочный знак оказался впереди; посадку произвести точно у знака. Когда очередь дошла до меня, я завернул такую спираль, что сорвался в штопор. Из него я вышел, когда машина была всего в ста метрах от земли. Но, к счастью, я увидел впереди посадочный знак. Убрал газ и сел точно в назначенном месте. Вышел я из машины с пренеприятным чувством: ожидал хорошего нагоняя, а главное - печальной отметки. Но получилось не так, как я думал. Председатель комиссии говорит мне: - Вы, товарищ Водопьянов, еще не летчик, а уже занялись высшим пилотажем. Совершили вы полет блестяще, но проделывать такие фигуры вам еще рано. На первый раз прощаю, но больше не повторяйте! «Вот так штука! —соображаю я. —Значит, с земли не поняли, что я попал в штопор случайно...» Подумал - и говорю председателю: — Прошу прощения, но я высшим пилотажем не занимался. Должен сознаться, что в штопор я сорвался. В комиссии оценили мое прямодушное признание и Летчик Водопьянов решили так: поскольку Водопьянов честно рассказал, как было дело, проявил в полете находчивость и, сорвавшись в штопор, хорошо вывел машину, посадив ее согласно требованиям комиссии, экзамен принять. Страшно хотелось летать, много летать, хотелось идти в какой-нибудь дальний перелет. Но управление «Добролета» охладило наш пыл. Вместо перелета оно послало нас учиться в Академию воздушного флота! Скажу по совести, не особенно понравилось нам это. Хотелось летать, а тут сажают за учебу. Да и трудно было - ведь в то время мы все трое были малограмотными, читали и то с трудом. Помню даже как-то раз Осипов в шутку предложил Камышеву: - Давай отколотим Водопьянова за то, что он втянул нас в учебу. Летать-то вот научились, это хорошо, а теперь грызи гранит науки, который нам не по зубам. Но это было только на первых порах. Потом мы крепко втянулись в учебу. Сейчас еще жалеем, что мало пришлось учиться. Ведь мы были хорошими практиками, и только. А в академии мы познакомились со сложной наукой - аэронавигацией, без знания которой грош цена летчику; в совершенстве овладели аэронавигационными приборами; научились читать карту. Но в академии нам пришлось учиться недолго. В то время в нашей стране было мало летчиков, знающих технику борьбы с саранчой. Мы же не один сезон провели в плавнях, работая бортмеханиками истребительных отрядов. И вот в 1929 году я впервые полетел в экспедицию по борьбе с саранчой не как бортмеханик, а как летчик. Больше того: как командир истребительного отряда, состоявшего из двух самолетов «Конек-горбунок». На втором самолете летел, окончивший учебу вместе со мной, товарищ Осипов. И механиков мы взяли под стать себе - молодых ребят из мастерской. 340