Левитов А.И. Аховский посад

49 и то же непонятное, дробью разлетавшееся слово: чик, чок, чвок. Назойливо лезло в Илюшины уши это неразборчивое слово, несмотря на то, что он всеми силами старался не слушать его. Всю голову разломили ему эти однообразные звуки, — почему-то ему хотелось зарыдать во весь голос, но он сдерживался, тоже неизвестно почему, и только из­ редка всхлипывал. Длинный утешал ребенка, гладя его по голове и пере­ межая свои утешения отрывистыми молитвами. — Свят, свят, свят!^—шептал он, крестясь. — Не плачь, Илюша! Вот тут скоро «три двОрика» придут. На горке вы­ строены... Сичас мы туда с тобой... Спать—чудесно! Ишь, как обжигает молонья-то? Помяни, Господи, царя Давида и всю кротость его!.. Тоска и какое-то мучительное, расслабляющее сознание своего бессилия овладевают человеком, застигнутым в без­ людной пустыне, на которую властительно налегла суровая тьма грозы, извергающая на землю яркие молнии и громы... — Што, брат, попало?.. Ловко вкачено?..-—вскрикнул кто-то в этой грозовой тишине, раскатываясь крепким и на­ хальным смехом. Телега крякнула и закачалась от этого смеха, вместе с которым на ее зад обрушилась тяжелая ду­ бина.—Вытаскивайся из телеги-то! В кибитку тоже залез... Не найдем, д ум а ть , в кибитке-то,—ха-ха-ха! Кажи деньги- то,—мы их перечтем сичас,—хо-ххо-о! Раздремался-было Длинный, разнежился, утешая своего Илютку. Дорожный хохот заслышал Длинный тогда, когда его собаки стали грызть свои цепи и, воя и визжа, бу .д’»^щ его: «Што же ты все спишь-то, друг! Обернись на врага-то! Взглянь на него»!.. Какие-то горячие, потные слезы скользнули по лицу Длинного в виду всех этих голосов. — Господи!—шопотом плакал он, незаметно отмыкая собак со своры.'—Што же я трогаю этих лиходеев, што ли?.. Аховски! поса1. ^