Левитов А.И. Моя фамилия

— Постыдился-б молокосос, старого чело­ века лаять,—конфузила бабка своего белобры­ сого властелина. — Ты б еще бабенку выругал заодно-б уж. Ты, может, полагаешь, что как ты барин, так дурость твоя на том свете тебе и простится... — Ну тебя к свиньям, — повторял барин, оставляя обеих старух наедине, чтобы их сле­ пые глаза удобнее и пристальнее могли рассма­ тривать друг на друге сокрушительные следы, положенные на них сокрушающим временем. Чем больше кого любила эта древняя ста­ руха, тем более стращающие потоки разных ужасов про ад и его жупел обрушивала она на своего любимца, следя неотвязно за каждым его шагом, за морганием глаз и даже, кажется, за душевными его помыслами. Тип человека, имев­ шего некогда населить светлые райские кущи, рисовался в ее представлении такими красками; он должен был по целым дням недвижимо сидеть на своем седалище, иметь губы сложенными в виде сердечка, а глаза — сладко моргающие, слегка увлаженные слезами благодарности за ее, Елены Павловны, благодеяния и попечения. На вопрос Елены Павловны такому человеку сле­ довало отвечать, вставши, со смирением и ти­ хостью, по ее словам, всякому православному христианину подобающими. В период последних жизненных проявлений старой барыни, заключавшихся, главным обра­ зом, в ядении одних только киевских просфор, в знакомстве с различными странниками, бла- 31