Кузубов В.М., Записки елецкого филателиста

Филателия в моей жизни, в отражении истории других стран 41 запись об участии в войне с Финляндией до мая 1940 года. Далее, как он рассказывал сыну Михаилу, служба была продолжена на Брест-Ли- товской границе. Перед демобилизацией его воинская часть в июне 1941 года попала под бомбежку немецкой авиации. Затем было отсту- пление, окружение и плен. В Германии он находился в лагере №308, где спали в ямах, выкопанных самими же военнопленными и граж- данскими узниками, с минимумом еды и воды. В последующем были лагеря №307 в Польше и №18а на территории Австрии. С его слов, располагались лагеря в населенных пунктах Юденбург, Гире (Гирш?), Вольфеберг. Николай Иванович Мельников, по заключению государственного учреждения «Фонд взаимопонимания и примирения», город Москва, от 02.02.2005, будучи военнопленным, не находился в концентрацион- ных лагерях, а являлся подневольным работником, содержавшимся в нацистских лагерях. На его руку был нанесен личный номер 22406, ко- торый он после войны удалил. Город в Австрии, где располагался лагерь, освободили англичане. Н.И. Мельникова передали представителям советской администрации. В связи с дефицитом водителей в частях РККА его после соответствую- щей проверки, определили в 839-й автобатальон. Несколько месяцев служба проходила в Германии, затем через страны Европы в составе автоколонны вернулся в СССР. С февраля по апрель 1946 года сержант Мельников был курсантом школы автомехаников в городе Ярослав- ле. Военная служба завершилась в 1949 году. Награжден медалью «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». По возвращении в Елец Николай Иванович работал в Лавском рудоуправлении, горторге, грузовой автоколонне №1 – машинистом мотовоза, слесарем, автомехаником. Он поддерживал переписку с то- варищами по лагерям. В семье и среди окружения о годах плена не рассказывал – в обществе это не было открытой темой для откровен- ных бесед. Факты пребывания в плену скрывали, поскольку это зача- стую осуждалось большим количеством советских людей, вызывало к этому человеку недоверие и подозрение в сотрудничестве с врагом. Каждый из военнопленных нес бремя своих психологических пережи- ваний и проблем сам, не рассчитывая на сочувствие и сострадание.