Кривошеин Н. В., Рыжков Ю. А., Петр Николаевич Черменский

44 Глава 2 Санкт-Петербург: 1905—1919 45 бря П. Н. Черменский принял участие в 12-ти таких мероприя- тиях в университете, Политехническом и Горном институтах, Военно-медицинской академии и Бестужевских женских курсах. Вот как он описывает митинг 3 октября 1905 г. в универси- тете: «К 6-ти часам вечера я вместе с товарищами первокурс- никами подошли к парадному подъезду Университета. Весь тротуар, ведущий к зданию, был заполнен идущими на митинг рабочими, студентами, курсистками. Мы вошли в здание. Раз- девалки были до отказа набиты прибывшей публикой. Вешал- ки все заняты. Впрочем, мы в них не нуждались, так как, вви- ду близости нашего Института от Университета, мы привыкли перебегать в него в одних тужурках. В вестибюле было шумно и дымно: все громко разговаривали и курили. Медленно под- вигаясь в толпе, мы поднялись на второй этаж, где помещался актовый зал Университета. По лестнице сновали студенты раз- ных учебных заведений столицы в форменных тужурках с зо- лотыми пуговицами, в черных или зеленоватых диагоналевых брюках; курсистки в коричневых платьях, в шляпках или плат- ках; молодые рабочие в визитках и косоворотках, в смазных са- погах в подбор; более пожилые рабочие в поддевках и простых сапогах. Все рабочие были чисто одеты, так что их было трудно отличить от интеллигентов. Нигде не было слышно бранных, тем более нецензурных слов. У всех было заметно приподнятое настроение. Студенты и курсистки составляли меньшинство. Были и такие гости, которых трудно было определить, кто они: студенты, рабочие или служащие. Здесь и там украдкой проха- живались учащиеся средних учебных заведений в серых и чер- ных куртках. В толпе я заметил одного военного, вероятно, из вольноопределяющихся. Мы подошли ко входу в актовый зал. Однако проникнуть в него не было никакой возможности. Кое-как я, отделившись от товарищей, протиснулся с трудом в самый зал и занял до- вольно удобную позицию по левую сторону зала возле стульев. Когда я занимал свое место, оглашалась повестка дня, на которой первым вопросом стояло: „Всеобщая политиче- ская забастовка“. Председатель не успел еще объявить всей повестки, как его перебил рабочий, приглашавший товарищей в соседнюю аудиторию на особое совещание. По этому поводу последовало распоряжение председателя митинга: „Товарищи литографские рабочие — в 97-ю аудиторию, фармацевты — в 87-ю, служащие — в химическую лабораторию, воспитанни- ки средних учебных заведений — в 57-ю аудиторию“. Когда приглашенные удалились в отведенные им помеще- ния, в зале стало несколько просторнее. Но тем не менее стоять приходилось все же вплотную, ежеминутно вытирать платком пот и расстегнув тужурку, несмотря на холодный воздух, посту- павший из открытых форточек сверху, где помещались хоры. Когда движение публики, вызванное переселением, уле- глось, на трибуну вошел рабочий фабрики, название которой мне не удалось расслышать. Сходка рабочих этой фабрики уполномочила его довести до сведения присутствующих на ми- тинге, что рабочие этой фабрики временно прекратили работу, чтобы выразить сочувствие московским рабочим. К их заба- стовке присоединилось еще 12 различных предприятий столи- цы с числом рабочих до 30 тыс. чел. Оратор зачитал принятую рабочими резолюцию, в которой говорилось: „Настоящая за- бастовка носит исключительно политический характер. Рабо- чие требуют свержения самодержавия и призывают всех со- знательных граждан объединиться для борьбы с войсками“. В заключение оратор сказал, что рабочие не могут сидеть, сло- жа руки, что они неизбежно выйдут на улицу, где произойдет кровавая схватка. На трибуне другой рабочий, который, как бы в подтверж- дение слов предыдущего оратора заявил собранию, что за Не- вской заставой идет бой между рабочими и казаками. Участ- ники митинга заволновались, здесь и там слышались возгласы: „Проклятие злодеям! Бей их Кровопийцев!“ На трибуну вбегают между тем все новые ораторы. Говорят, что русские обладают спокойным, уравновешенным характером. У нас при одинаковых с другими народами условиях появятся свои Дантоны и Мараты. Посмотрите на этого оратора! Он весь горит и дрожит. Его глаза блестят, он отчаянно жестикулиру- ет, в голосе страсть, негодование и жажда мщения. Он говорит о гнете правительства, о страданиях рабочих. Crimen majestatus 10 то и дело срывается с его уст. Как то жутко становится слышать свободное слово, к которому мы так не привыкли» 11 . 10 Великие обвинения (лат.). 11 Черменский П. Н. 1905-й год. Октябрьские дни в Петербурге (Из днев- ника студента). Неопубликованная рукопись // ЛКМ. Фонд П. Н. Чер- менского. №НВ 49/22. С. 2—4.