Ковалев С.Ю., Липецк авиационный (1954 - 2002)

П. Д. Зубарев вспоминает: «Однажды в один зимний день Сергей выполнил плановуюработу и собирался домой. Он уже сидел в автобусе, когда его позвал командир авиаэскадрильи. Оказывается, поступила срочная заявка из санитарной авиации. Необходимо было доставить врача из Липецка в Добринскую районную больнгщу. Прогноз погоды по маршруту был на пределе, но в Добринке ждали опытного врача для спасения пациента. Командир принимаетрешение на вылет, бортмеханик Владимир Нариманов принимает вертолет. Потом они забирают врача и берут курс на Добринку. Погода по маршруту была сложной, вертолет попадает в обледенение. Происходит отказ сначала одного двигателя потом второго. Командир производит вынужденную посадку на заснеженное поле. Как профессионал он все рассчитал, и посадка не должна быть очень грубой. Но вмешался его величество случай, на поле были разброшены кучи удобрений. Вертолет попадает на одну из них и происходит очень грубое приземление, сударом на фюзеляж. Экипаж и пассажирка получают серьезные травмы. Это был последний полет Сергея Воропаева, этот день он отмечает каждый год как второй день рождения». Процессы, вызванные в советском обществе продекларированной «демократизацией» и «гласностью», приводили зачастую к полнейшему коллапсу в умах и поступках. Один из характерных примеров того «беспридела» «лихих 90-х», который, как оказалось, только начинал набирать обороты, приведен в газете «Ленинское знамя» 1 января 1991 года (№1). Причем, удивителен даже не случай, описанный в заметке (бывает), а сам факт подобной публикации, да еще и подписанной автором, и действующим лицом - «В. Петров, с. Болховское, Задонский район». В заметке «Прыжок» сообщалось: «Однажды в разгар «бабьего лета», мой приятель, главный агроном совхоза, неожиданно предложил: «Хочешь покататься на самолете?» Через несколько минут мы уже мчимся на машине к окраине г. Задонска, где оборудована взлетно-посадочная полоса для самолетов сельскохозяйственной авиации. Короткий диалог с пилотом - и вопросрешен. Занимаю место в кабине «кукурузника». Взлет. Вдруг замечаю некоторое беспокойство в поведении летчика. Спрашиваю: «В чем дело?» Отвечает: «Сообщили порации, что прибыл командир подразделения и срочно требует меня на аэродром». Но появляться со мной туда ему, оказывается, никак нельзя. Нахождение постороннего на борту самолета карается сурово - вплоть до освобождения от летной работы. Как быть? Решение приходит внезапно. Замечаю внизу большие кучи соломы, предлагаю: он разворачивается, спускается на 5 - 6метров от земли, а я в это время выхожу из кабины на крыло самолета и... прыгаю. По части прыжков в юности я приобрел большой опыт, поэтому сомнений в успехе не было. Так и поступаем. Пилот делает вираж, снижается, а я, выйдя из кабины, и сделав упреждение, прыгаю в солому. Прыгаю удачно. Летчик делает круг над соломенной поляной, убеждается, что я жив, удаляется. Озираюсь по сторонам. Слышу с соседнего поля, где женщины очищали свеклу, возгласы: «Летчик упал, разбился». Кто-то засомневался: «А может, шпиона сбросили? Шпион!?» Чувствую, дела мои плохи. Можно и в «плен» угодить. Что есть мочи бегу к лесополосе, опускаюсь в балку и выхожу на проселочную дорогу. Тем временем летчик прибыл к месту вызова. Агроном Липецкий Ми-2 78