Ковалев С.Ю. Липецк авиационный (1941 - 1945)

Мы направились вдоль улицы. Начальник политотдела сообщил мне любопытную историю. Подъезжая утром к своему дому, он увидел во дворе сынишку хозяйки — мальчишку лет пяти - шести, который ел печенье. Смирнова насторожило это. Печенье в ту пору было невиданной роскошью. Спросил: - Кто угостил тебя? -Дядя, — ответил мальчик. - А где он живет? - Вон там, — указал малыш на дом с крашеными ставнями. Смирнов направил туда свою хозяйку. Та оказалась женщиной сообразительной. Она сообщила, что у соседки живет офицер, старший лейтенант, погоны у него без эмблем, нога в ступне распухла. А отчего — неизвестно. Закончив рассказ, Смирновраспорядился: - Возьмите трех - четырех бойцов и сейчас же приведите этого квартиранта. Через десять минут офицер с красными погонами стоял уже перед начальником политотдела. Вид у него растерянный, глаза потухшие. Он переминался с ноги на ногу и все твердил: - Что за шутки? Объясните! Он оказался фашистским лазутчиком. Его сбросили на парашюте за трое суток до нашего прихода в деревню. Приземлился неудачно: повредил ногу. Однако это не мешало ему с наступлением темноты выходить к лесу и подавать оттуда сигналы воздушным разведчикам. Там же у него хранилась и радиостанция, с помощью которой он поддерживал связь со своими хозяевами... Возвращаясь из штаба домой, я услышал за спиной торопливые шаги. Меня догнал заместитель штурмана полка по астронавигации капитан Константин Полянский. - Что случилось? — насторожился я. - Ничего особенного. Хочу к себе пригласить. Зайдете? - А чем твой дом лучше моего? - Не скажите. Вы в своем доме человек временный. Квартирант, так сказать. А у меня в доме семья живет. - Как — семья? - Очень просто. Жена, детишки, мать, отец. Эта деревня - Что же молчал до сих пор? Капитан махнул рукой: - Смеяться начнут еще. От печки, дескать, воюю... Так вы зайдете? Семья капитана оказалась на редкость простой н гостеприимной. Меня встретили радушно. Особенно понравился мне отец Константина Ивановича, человек невысокого роста, сутуловатый, но весьма живой и словоохотливый. Он проводил меня потом до самого дома. А через день, когда мы вернулись с задания, старичок уже смело ходил по квартирам и всем предлагал: - Кто попариться желает, сынки? Банька готова! Мы стаскивали с себя пропитанные потом комбинезоны и спешили на край огорода Полянских, где стоял аккуратный, рубленый домик с пахучими березовыми вениками и кадкой с хлебным квасом. Откровенно говоря, я не завидовал капитану. Каждый вечер, уходя на задание, он прощался с семьей. А это согласитесь, тяжкое бремя. И дли него, н для близких. Неудивительно, что после вылета Полянского в окнах дома по ночам всегда горел свет керосиновой лампы. Его с тревогой ждали здесь, чутко прислушиваясь к гулу самолетных моторов. Ждали и думали: вернется ли?» В приведенном отрывке нет прямых указаний на даты происходивших событий, но уверенно можно говорить, что это не могло происходить ни в марте, ни в апреле. И.Т. Литвин МОЯ родина. 423