Ковалев С.Ю. Липецк авиационный (1941 - 1945)

Когда у аэродрома Козъминки к нашему боевому порядку пристроились десять истребителей Як-1, я установил радиосвязь с командиром группы сопровождения капитаном Сорокиным. Район сражения, как и накануне, затянут дымом и пылью от многочисленных разрывов снарядов и пожаров. Это ухудшало видимость и несколько затрудняло поиск цели. Чтобы снизить эффективность зенитного огня, мы взяли курс на двадцать градусов правее цели и только за минуту до сбрасывания бомб встали на боевой курс. УБобрик приготовилось для атаки до 150 фашистских танков, и по ним мы начинаем прицеливаться. Но внезапно появиться над целью не удалось. Залпы зенитной артиллерии встретили нас над линией фронта, и разрывы снарядов спереди приближались к боевому порядку ведущей эскадрильи. Маневрировать нельзя. Выдерживаю боевой курс, хотя снаряды рвутся вокруг самолета, а черный дым проникает в кабину и першит горло. — Самолет Воеводина перевернулся на спину, — сообщает Черкасов. В следующее мгновение бомбардировщик Воеводина, опустив нос, стремительно летит к земле. — Сзади сверху шесть «мессеров» атакуют замыкающую эскадрилью! — кричит стрелок-радист. — Бомбы сброшены, фотоконтроль, — подчеркнуто спокойно сообщаетЖелонкин. Истребители противника, прорвавшись через огонь замыкающей эскадрильи, атакуют нашу ведущую группу сзади, одновременно справа и слева, пытаясь нарушить боевой порядок, отбить от него самолеты, а затем уничтожить одиночные бомбардировщики, лишенные огневой поддержки. На фюзеляжах истребителей нарисованы карточные тузы, головы тигров и львов. Эти картинки свидетельствовали об особенностях фашистских летчиков, управлявших самолетами. За ними скрывалась бесшабашная смелость или трусость. Подаю команду «Сомкнуться!». — Горят пять танков, курс сто, — сообщает штурман. — Кондрашин вышел из строя и отстает, — докладывает командир эскадрильи Никонов. По радио приказываю Сорокину прикрыть подбитый отстающий самолет. — Прикрою сам, не беспокойтесь, — отвечает Сорокин. Через некоторое время Сорокин радостно сообщает: — Притузил одного туза! На развороте вижу, как от отставшего самолета Кондрашина потянулся шнур темноватого дыма. Затем дым потемнел и появились языки пламени. Нас сопровождают только шесть истребителей. Из рассказов штурмана П.И. Тимонина и стрелка-радиста В. С. Смирнова из экипажа Кондрашина, возвратившихся на другой день, узнали, что над целью зенитным огнем были разбиты рули высоты и рули поворота. Плохо управляемый самолет атаковали два «мессера». Бомбардировщик загорелся. Были тяжело ранены летчик и воздушный стрелок Калинин М.И. Отражая атаки истребителей, стрелки сбили один «мессер», а другой истребитель сбил капитан Сорокин. Раненые штурман Тимонин и стрелок-радист Смирнов спаслись из горящего самолета на парашютах, а смертельно раненный летчик Кондрашин, истекая кровью, посадил пылающий самолет на своей территории и сгорел в самолете вместе с тяжелораненым стрелком Калининым. Слушая рассказ о гибели товарищей, Афонин только пожимал плечами, потому что знал, что, когда у экипажа впереди бой, люди уже не боятся. Страшит только неизвестность. И.А. Кондрашин 271