Климов В.Н., Разговор с внуком

Учитель болгарин [47] Учитель болгарин Годы моей учебы в Мариуполе совпали с периодом так называе- мых сталинских репрессий. У нас любят по этому поводу говорить – аресты, аресты, аресты. Этот демонизированный образ «проклятой сталинской эпохи» усиленно навязывается общественному созна- нию вот уже более полувека. А что, разве сегодня нет арестов? Разве не выбиваются в изоляторах показания на людей, попавших в жер- нова судебной системы? Разве больше не пишут доносы и кляузы? Я вовсе не отрицаю, что репрессии, точнее их всплеск в 1937– 1938 годах, были, но надо разобраться: что же такое – политические репрессии? Были ли они только «сталинскими» и только «полити- ческими»? Можно с разных позиций смотреть на всю сталинскую эпоху. Но через это, через чисто эмоциональные оценки прошлого, мы ни на шаг не приближаемся к понимаю, что происходило тогда в нашей стране на самом деле. Вот в Мариуполе до войны, казалось бы, все должно быть сразу известно всем – город относительно небольшой, все на виду. Если бы у нас аресты и репрессии носили массовый характер, то мы бы знали – у такого-то отца взяли, у того взяли, у того… А тут сегодня начинают нам говорить о том, что арестовано было «полстраны»… Таких арестов на моей памяти было не так уж много: три или че- тыре человека были арестованы за все время. К примеру, был аре- стован директор завода Ильича Николай Радин – известный в горо- де человек, заметная фигура. Это при нем завод добился небывалых результатов – был установлен мировой рекорд по выплавке стали, который осуществил легендарный сталевар Макар Мазай. Тогда же из ильичевской стали были сделаны непобедимые танки Т-34. Ради- на направили на стажировку в Германию на металлургическое пред- приятие и получили данные, что там его якобы завербовали. Такие, по крайней мере, ходили слухи по городу. Он приехал, а его тут же в «кутузочку». Потом выяснилось, что органам НКВД удалось сфа- бриковать против него «дело», а санкцию на арест подписал нарком НКВД СССР Николай Ежов. Вот один известный мне случай. И второй случай, потрясший меня глубоко, – арест моего классного руково- дителя. Об этом и будет мой рассказ.