Климов В.Н., Разговор с внуком

Образ бабушки и немного о предках [25] Что меня еще тогда поразило – внешность бабушки. Она уже была совсем старенькой, а мне казалась такой красивой. В ладной фигуре ее и в лице была гаснущая красота, которой неярко светится пожилая женщина. Бабушка была небольшого роста, платья носила темные, подчеркнуто строгие. Она вечно что-то делала, на ногу ско- рая – про таких в народе говорят: хлопотунья. Трогательно и нежно бабушка относилась к нам – своим малолет- ним внучатам-несмышленышам. Воспитывала лаской и нежностью, учила правилам хорошего тона: как сидеть за столом, держать вилку или ложку, играла с нами. Мы целый день находились под ее нена- вязчивой опекой. Порою она добродушно ворчала, но ничего кате- горически не запрещала: «Ну, бегает детвора и бегает». Вот она разохалась, когда я здорово расшибся: во время игры упал на камни, разбил лицо, ободрал кожу на лбу. Все лицо заплы- ло, так что испугаться можно было вполне. Врачей-то в селе нет. В спешке поехали в соседнюю деревню Локоть. Там фельдшерский пункт был. У меня оказалась глубокая царапина на верхнем веке и легкий ушиб лба. Фельдшер промыл царапины и вылил на них пузы- рек йода. Слава Богу, все тогда обошлось, но бабушка сильно пере- живала случившееся. Один раз я все же был наказан ею, когда, расшалившись не в меру с другими мальчишками, пробежал по конопляным холстам, кото- рые отбеливались и сушились на солнце. Дело было так. Как-то про- шел дождик, а в холстах этих вода, скопились лужицы. И вот мы с криками «Боже-боже, дай огня и под лавки Маланья!» бегом по ним босиком по всему селу. Это мы таким образом просили, чтоб дождик пошел и чтоб молния сверкала. Позже я узнал, что имя Маланья оз- начает «молния», а слова нашей песенки – старая русская закличка для вызывания дождя и грома. Вволю потоптавшись по холстам, мы всей стайкой, как воробыш- ки, весело побежали по своим домам. Рванул и я к нашему дому. Подбегаю – а деревня маленькая: слышно, как то тут, то там раздают- ся звучные шлепки и громкий рев, – и умом понимаю, что мне тоже несдобровать. Так и есть. Бабушка уже ждала меня. И с порога я тут же получил от нее увесистый подзатыльник: «Еще какое баловство придумал? Ух, пострелец! Ну надо же!» И такая у нее была добрая и чистосердечная улыбка, что весь мир вокруг меня снова ожил, заиграл, запел, переливаясь десятка-