Китаев А.С., Под сенью Усманского бора

70 Усманское краеведческое общество А. Китаев. Под сенью Усманского бора мы больше четырех часов — настолько интересным собеседником оказался Максим Иванович. Его память хранит столько мельчайших подробностей и деталей — впору не статью, а книгу писать об этом человеке. — Это по паспорту я 30 января записан, — огорошил меня Максим Иванович, —а на самом деле 13 февраля рожден, потом все поменяли — получилось 30 января, так что в семье отмечаем дважды — по старому и новому стилю. Коренной студёнец, в семье крестьян Ивана Михайловича и Анастасии Федоровны Максим б ы л т р е т ь и м и з во сьмерых детей . Окончив студёнскую начальную школу, уч е бу продолжил в Но в оу гл я н с ко й школе крестьянской молодежи. В 1933 году поступил в Усманскую фельдшерскуюшколу. Выбор профессии, ставшей призванием, объясняет так: — Отец у нас болел по с тоянно , хотел стать врачом, чтобы ему помочь. Да и выб о р был н е в е л и к — и л и фельдшерская школа, или сельхозтехникум. А я свою, домашнюю с ельхоз академию прошел — умел по хозяйству буквально все делать. Уже на первом к у р с е М а к с и м заприметил Анечку Боеву, а на 3 курсе м о л од ы е м е д и к и поженились. Поехали работать в Грачевскую амбулаторию.Максим — заведующим, а Анна — акушеркой. В 1937 году родился первенец, сынЮрий. НоМаксиму Ивановичу понянчить малыша не дали—призвали служить в армию. Да не где- нибудь поблизости, аж во Владивостоке, в авиационном полку проходил Фурсов службу. Был завскладом медикаментов и аптекарем при авиабазе. Год минул, но... по указу всесоюзного старостыМихаила Калинина срок службы продлили ещё на два года. — Моя Аня чуть замуж не вышла по-новой, пока меня три года не было, — усмехается Фурсов, — драма: да и только. Но не вышла, дождалась. И правильно, как показала жизнь. Прошли они ее вместе, 58 лет рука об руку, родили четверых детей. В альбоме у Максима Ивановича, среди множества фотографий, одна, датированная 7 мая 1939 года. На обороте—надпись: "Моей Ане! Кого так люблю и о ком много мечтаю!.. Твой Макс". Только раз за три года службы молодым супругам довелось встретиться, но повод не был веселым. Последнее письмо отца и телеграмма Анны о его смерти пришли во Владивосток в один день. Фурсов вернулся в семью в конце 1940 года. И, спустя несколько месяцев, его снова призвали. Теперь уже на фронт. П е р в ы й ж е бой, под деревней С е м е н о в к а в Белоруссии стал для Фурсова удачным — з а х в а т и л и т р и г р у ж е н н ы х д о в е р ху з и м н и м обмундированием немецких грузовика. ПодСеменовкойстоял зенитный батальон, Ф у р с о в а т у д а отправили врачом. Войска отступали п о д у р а г а н н ы м минометным огнем. Отступили далеко, к а ждый д е н ь — авианалеты. — Через реку п е р е п р а в л я л и с ь правее , чем наши орудия. Уснули все, а приказ был — по тревоге друг друга буд и т ь . Оч н ул с я я еще до рассвета, а в о к р у г — н и орудий, ни наших р е бя т. Нач с в я з и дивизии Архипов из Воронежа мимо проезжал на машине, подобрал меня. До ранения оставалось два дня... Ехали к Порфировскому сахарному заводу, видели, как самолет бегущую женщину с двумя маленькими детьми расстрелял... один ребеночек грудной был, на руках, и полведерка проса она несла на спине. Дети остались живы, их мы отвезли в соседнее село. Нам с машины все видно... А в нас стрелять им далеко было... Армия отступала, а я в замыкающий отряд попал. Был налет: три "мессершмита" на нашу машину. Если бы не Фото из архива семьи Фурсовых: Анна Васильевна и Максим Иванович