Китаев А.С., Очерки немеркнущей памяти, т. 1

90 Усманское отделение ЛОКО ОЧЕРКИ НЕМЕРКНУЩЕЙ ПАМЯТИ В 1925 году наша группа закончила 4 класса. Уже у всех в то время появилась тяга к учебе, но перспектив никаких не было. Надежда Николаевна уговаривала нас продолжить учебу у нее, вернее повторить 4 класс на добровольных началах. И мы остались – Некрасов, Кирилл Печенкин, Иван Чернышев, Петр Душкин, Пантелемон Сундеев, Алексей Васильев, Зина Богославская и еще несколько человек. Мне это было особенно выгодно, поскольку мать по настоянию Софьи Николаевны и Надежды Николаевны твердо решила учить меня дальше. В это время в Усмани училась моя сестра, а одновременно двоих мать содержать не могла. Я поступил в 5 класс только в 1927 году. Софья Николаевна и Надежда Николаевна следили за моей учебой, и после окончания сельской школы. Мать слушала их советы и влияла на меня, если я вдруг высказывал мнение перейти на работу. Даже будучи на фронте я писал письма своим учителям и получал от них ответы, как правило, с какими либо наставлениями. В 1951 году мы с Галиной Яковлевной поехали в село Дрязги, повидать своих родственников . Софья Николаевна жила в то время в г. Усмани и находилась на пенсии, а Надежда Николаевна ( на снимке) умерла в 1943 году, узнав, что я у матери сразу же приехала к нам. Встреча была очень радостной, ведь, сколько общего было у нас с ней, масса вопросов, р а с с к а з о в . Каже т с я , этому не было конца. Потом Софья Николаевна п р и е х а л а в Мо с к ву. Привезла фотографии, наши старые писанные самими журналы жизни школы. Радость новой встречи была необыкновенной. Мы с Галиной Яковлевной старались сделать все, что бы Софье Николаевне было приятно. Когда Софья Николаевна уехала в Усмань, то Галина Яковлевна не пропускала ни одного праздника, чтобы не послать ей маленькую посылочку с какими-то деликатесами. Да, Софья Николаевна и Надежда Николаевна, эти две высокообразованные женщины всю жизнь провели в глухой деревне и отдали жизнь целиком делу просвещения, образования. Ажизнь их на этом поприще была длительной, если учесть, что и мой отец учился у Надежды Николаевны. О матери надо сказать особо. Сезон или два она с отцом работала в зимнее время горничной и чернорабочим на пароходе. Жизнь у свекра с детьми, постоянные упреки и унижения вызвали в ней протест их положения. Но дед скоро понял, что сделал ошибку в отношениях с моим отцом и матерью и попросил их вернуться домой. С приходом в село революции она быстро поняла смысл новой власти, новой жизни. Ее привлекали к общественной работе, и она охотно на это шла. Тогда это называлось быть активисткой. Она присутствовала на различных съездах, конференциях, каких в то время было много. В то время она самостоятельно научилась читать и писать, хотя и плохо. Она совершенно не владела пунктуацией. Она так и не знала когда ставятся точки и запятые. Фразы и слова во фразах она не разделяла и шли строки сплошь заполненными буквами. Не признавала она и заглавных букв. Ее заветной целью было обучить детей, тут она шла на все жертвы. Наш дом состоял из большой комнаты - метров 25 квадратных и теплых сеней. Комнату постоянно сдавали служащим. А сами в сенях, где сложили русскую печь. Ночевали все на печке, никаких кроватей не было. Зимой было очень холодно, т.к. двери сразу выходила на улицу. Ближайшая средняя школа была в Усмани. Моя сестра Мария закончила 9 класс с педагогическим уклоном в 1927 году. Средняя школа тогда была девятилеткой. В 20-тые годы в стране была сильная безработица, и Мария не имела возможности найти работу. Сложно стал вопрос, что делать со мной. Но здесь все решила Софья Николаевна, убедившая мою мать о продолжении учебы. Было решено поступать в ремесленное училище в г. Усмани. Видимо это перешло от деда, умевшего кое-что мастерить. Но этому замыслу не суждено было свершиться. Когда же желающие поступить в училище сели за парты писать экзаменационную работу, то пришел в класс директор и объявил, что приниматься будут только жители г. Усмани, а остальные должны удалиться. Огорчению не было границ. Тогда пришлось нести заявление в среднюю школу или как ее называли раньше, реальное училище. Поступило в 5 класс трое из Дрязгов: я, Иван Некрасов, Кирилл Печенкин. Тут произошел такой казус, о котором я сожалею всю свою жизнь. Моя фамилия была Бельских, но когда меня записывали в школе, то сказали, что таких фамилий не существует, а есть фамилия Бельский. Так с тех пор я стал носить фамилию Бельский. Первое время с городскими учениками нам тягаться было трудно, но к концу года мы поднатаскались с детьми учителей, аптекарей и другой интеллигенции. Как-то я попал в Усмани к родственнику Пети Масленникова, товарища, жившего недалеко от нас в Дрязгах. В этой семье был мальчик нашего возраста, не принятого в школу, где я учился. И тут меня обругали самыми обидными словами, зачем мы из деревни идем в город и занимаем в школе места, которые должны принадлежать городским жителям. Учеба длилась три года и каждую субботу мы все трое (Иван, Кирилл и я) ездили в Дрязги по железной дороге за сменой белья и продуктами. Самое страшное – это была езда на товарных поездах, т.к. денег на железнодорожный билет ни у кого не было. Товарные поезда ни в Усмани, ни в Дрязгах не останавливались, и надо было цепляться на тормозную площадку мчавшегося поезда. Хотя и наловчившись это