Китаев А.С., Документальное эхо войны

93 Всего в Сталинградской битве немцы потеряли убитыми, ранеными и пленными около 1,5 миллиона человек, потеряли 3500 танков, более 12 тысяч орудий и минометов, более 3000 само- летов. Немалые потери понесли и мы. 200 суток (более полугода) внимание всего человечества было приковано к Сталинграду, где происходила Великая битва. По масштабам и напряженности эта битва не имеет себе равных. Здесь наша армия внесла решительный вклад в коренной перелом в войне, приблизила неизбежное поражение гитлеровской Германии. И вот теперь, в канун 60-й годовщины, мы, оставшиеся волею судьбы в живых, участники этих боев и сражений, с благоговением обращаем свои мысли и чувства к героям, павшим смертью храбрых в жесточайших боях с фашизмом. Мне довелось пройти боевой путь от Сталинграда, через Украину, Молдавию, Румынию, Че- хословакию, Венгрию и Австрию. Убедиться, что память о битве на Волге хранило и хранит все мирное прогрессивное человечество. 17.12. 2002 г. *** Прошли многие годы, но почему-то очень часто мне вспоминается отец. Ночами, когда не за- сыпаешь, кажется, что в комнате нас двое —отец и я. Другой раз вижу его таким, каким он остался на фотографии. Глаза смотрят внимательно, словно спрашивают: «Каков ты, сын, как живешь?» Помню, как в детстве бегал к нему на кирпичный завод, а потом и на промкомбинат, где он работал, частенько носил ему что-нибудь пообедать. Видел ласковую улыбку на его лице. И мне было так радостно. Иногда он усаживал меня на свои колени, руки его крепко держали меня. Мне было от этого хорошо. И мы, не спеша, разговаривали. После работы всей семьей — отец и пятеро детей — садились за стол, а мать подавала что- нибудь на ужин. Все было удивительно вкусным, может быть, и оттого, что отец ел как-то особенно аппетитно. И я, глядя на него, тоже уплетал зачастую поданную картошку в «мундирах» за обе щеки. Еду мы запивали молоком от нашей буренки Белки. За столом отец часто шутил над нами, смеялся. И я видел, как мать смотрела на него счастли- выми глазами. Однажды отец собрался в гости к знакомым в Песковатку. Я был вторым ребенком в семье, и упросил его взять меня с собой. Сколько было радости, когда он согласился. Помню, как он, по моей просьбе, сделал деревянный пистолет и, давая его мне, сказал: «На, держи, будешь охранять нашу землю». Пролетели детские годы, неожиданно наступили суровые дни начавшейся войны и, как и мно- гим, приближалась пора взять оружие и идти защищать свой дом, нашу Родину. Никогда не забуду то утро. Отец разбудил нас очень рано, крепко поцеловал всех и, быстро повернувшись, закинул за плечо вещмешок. Мать повисла у него на шее и долго не отпускала. Он ушел — жалобно скрипнула дверь, и в доме сразу стало неуютно и горестно. Через некоторое время и я получил повестку из военкомата. Мать с оставшимися детьми всегда ждала от отца вестей и радовалась каждому его письму. Верилось: война скоро закончится, и отец снова будет дома. Очень хотелось, чтобы так и было. Но однажды... Об этом поведала мне уже после войны моя сестра. Она рассказала, что мать в тот день несла от колодца воду, когда почтальон отдал ей письмо. Показалось, что письмо было тяжелым, руки у матери опустились, и сама она сразу согнулась как под большой тяжестью. Она медленно поставила ведра и застывшим взглядом смотрела на листок, слезы ее падали и падали на траву, в ведра с водой... Сообщили, что Андрей Яковлевич Панин умер в фронтовом госпитале в Свердловской области. Летом 1943 года я находился на фронте в составе пехотного полка. Мы вели тяжелые бои на подступах к Харькову. В этих боях от снайперской пули погиб наш командир полка—подполковник Петр Ильичев. Его похоронили в Харькове. И вдруг вечером мне вручили письмо-треугольник из дома, в котором сообщили об отцовской трагедии. Это сообщение сильно ударило в душу, мне в этот момент не хотелось жить, наступило абсолютное безразличие, которое с трудом и помощью