Китаев А.С., Документальное эхо войны

61 Уже шел март. Весна вступала в свои права. Недалеко уже было и Балтийское море. Асфаль- товое шоссе медленно поднималось из лощины вверх. Штабу было приказано остановиться. Мы развернули радиостанцию и стали вызывать полки. Никто нас не слышал. Мы, оба радиста, беспомощно метались вокруг рации, проверяли соединения, поправляли направление антенны, поднимали ее выше. Бесполезно. Прошло минут двадцать. Связи у штаба с войсками не было. Случилось недопустимое. По приказу комдива из полка привезли другую радиостанцию. Бес- полезно— связи не было. Тогда мы попросили разрешения подняться с рацией вдоль дороги вверх метров на двести. Сразу же наладилась отличная связь. Приняли несколько радиограмм и бегом доставили в штаб. Наш авторитет был восстановлен. Впервые попалась такая лощина, которая не выпускала в эфир наши позывные. Чуть-чуть было нас не разжаловали из штаба. Полки радировали о больших потерях, а противник был еще силен и часто контратаковал. Девяносто пятый полк запросил помощи пополнением. Резервов не было, и комдив туда послал разведроту в полном составе. Штаб разместился в небольшом блиндаже у дороги. Был сильный обстрел. И вдруг связь пропала. Антенна! Ее сбросило с дерева вниз. Напарник быстро полез вверх, я подал ему провод. Осколки со свистом пролетали и плюхались на землю. Я побежал к рации. Когда вбежал в блиндаж, его уже наполнял негромкий, но настойчивый писк морзянки. По голосу передатчика и почерку радиста я уже знал, что вызывает нас девяносто пятый. Я быстро связался и записал короткую радиограмму открытым текстом на листок и оцепенел. Из-за плеча протянулась рука комдива и взяла листок. На нем было записано только два слова «Убит Покрамович». Это был командир разведроты, старший лейтенант, всеобщий любимец в дивизии. Недавно ему было присвоено звание Героя Советского Союза. После того, как он увел разведроту на передовую, прошло всего около четырех часов. Вскоре в блиндаж вошли два раз- ведчика. Они стояли у входа в маскировочных халатах, с автоматами за плечами, мужественные, безгранично смелые, беззаветно любившие своего умного командира. Когда он водил разведчиков в тыл врага, ни разу не допустил ошибки или оплошности. Они не плакали, а крупные слезы катились по их щекам. Рассказали, что когда заняли отведенные им окопы, Покрамович слегка поднялся над бруствером с биноклем. Нужна была быстрая рекогнос- цировка. Пуля снайпера попала ему в голову. Он погиб, может быть, из-за своей единственной ошибки на поле боя. Командир дивизии был сам не свой. Потерять такого человека в самом конце войны было непростительно. Но война есть война. Вскоре комдив уехал в войска. А в штаб два автоматчика ввели двух пленных и доложили подполковнику—начальнику штаба, что это власовцы. Пленные стояли в полной немецкой форме, низко опустив головы. Я видел, как у подполковника побелело лицо. Он встал из-за стола и спросил автоматчиков, где их взяли. Сказали, что в окопах и с автоматами в руках. И тогда он спросил у пленных, откуда они. Один был из Костромы, другой из Винницкой области. У обоих были семьи и дети. И еще один вопрос задал подполковник, думали ли они, что из немецких автоматов они стреляли в своих же, у кого дома тоже были и семьи, и дети? Пленные еще ниже опустили головы. Подполковник бросил автоматчикам только одно слово: «Увести!». Через минуту через дорогу от нас послышалась короткая автоматная очередь. А близкий фронт громыхал орудийными залпами, частыми разрывами снарядов. Но немцы уже тоже выдыхались. Долго сдерживать натиск не могли и отходили. Соседние войска спра- ва от нас вместе с танковым соединением разворачивались на восток. Целью их наступления теперь были польский порт Гдыня и вольный город Данциг. А мы прижали остатки немцев к морю. Здесь вдоль побережья была высокая песчаная гряда. Окопы передовых частей были оборудованы по гребню. Уже не блиндаж, а простая землянка штаба была чуть позади окопов. Здесь же развернули радиостанцию. У немцев уже не было вволю боеприпасов. Стрельба с обеих сторон прекратилась. Сил, чтобы атаковать, ни у них, ни у нас не было. От гребня возвышенности вперед был очень крутой спуск, а там внизу, по побережью, в каких-то постройках и расположились немцы. Было начало апреля. Брызгал теплый мелкий дождик. Назад, в тыл, тоже был крутой спуск. Внизу —