Китаев А.С., Документальное эхо войны

445 она развернута в школах Бобровского, Грачевского районов и в школах городов Борисоглебска, Липецка». 35 Страшным для жителей села Савицкое Усманского района было дыхание войны. Уже к лету 1942 года соседний, Хлевенский район, стал прифронтовым. На подступах к селам Крещенка, Муравьевка, Фомина-Негачевка и других оказались немецкие части. Артиллерийская канонада и взрывы авиационных бомб в боях за Воронеж хорошо были слышны бабам и ребятишкам из Савицкого, проводившим мужей и отцов на фронт. Тревога за близких им людей возросла многократно, когда неподалеку от села, весной 1942 года, разместился военный госпиталь. В нем тяжело раненные фронтовики получали медицинскую помощь. По воспоминаниям Марфы Ивановны Киселевой, 1911 года рождения, стон и крик стоял в госпитале такой, что она до сих пор не может его забыть... Более трех месяцев, до самой осени, госпиталь соседствовал с Савицким. Госпитальное начальство обратилось к местным жителям с просьбой оказать помощь в стирке бинтов для раненых. Но никто поначалу не брался за это дело: вид крови отталкивал и пугал мест- ных женщин, и только тогда, когда к ним обратилась беженка из Воронежа Александра Киселева, приехавшая к своей золовке Арине Пантелеевне Киселевой, и объяснила, что «это большой грех не помочь раненым», за стирку бинтов взялись золовки Киселевы да Марфа Ивановна, которой помогала ее сестра Наталья. Из госпиталя на полуторке военный человек, скорей всего старшина, привозил бинты, связан- ные простынями в большие, неподъемные узлы, и раздавал женщинам по куску хозяйственного мыла. Те тащили узлы к реке Воронеж, протекавшей неподалеку, и там их замачивали. И Марфа Ивановна, и Наталья Ивановна не могут забыть, как вода становилась красной от крови. Потом километры бинтов надо было простирать с мылом в горячей воде и просушить. Утюгов не было, и женщины научились разглаживать бинты руками. Я спросил: «Часто ли занимались стиркой?». Последовал ответ: «Теперь уже не вспомнить, но то, что бинты не успевали высыхать, как за ними приезжала машина, это точно». Не хватало и мыла для стирки. Женщины доставали драгоценное, по военному времени, мыло из личных запасов и продолжали работу. Несколько раз Марфа Ивановна бывала в госпитале. Правда, их на территорию далеко не пускали. Госпиталь был палаточным и располагался в глубину леса от первой просеки. Коек не было. В одной палатке, в которую удалось женщинам заглянуть, находились двое тяжело раненных солдат. Лежали они на сене, застеленном плащ-палаткой. Еще одно страшное открытие сделали тогда сестры. В стороне была вырыта большая яма. На недоуменный вопрос женщин: «Для чего она?», один из солдат ответил: «А это для нашего брата приготовили, многие не увидят родного дома». К осени госпиталь эвакуировали, а по соседству с селом навсегда остались братская и оди- ночные могилы. Сколько солдат в них похоронено и кто они?.. Никто не знает. Вот уже 58 лет Савицкий лес хранит эту тайну. 36 Кто бы мог подумать, что лозунг: «Никто не забыт, ничто не забыто», которому безоговорочно доверяли в годы коммунистического режима, сегодня окажется не столь твердым и не во всем. Подтверждением нескоротечного вывода стало событие, произошедшее в минувший четверг в День памяти защитников Отечества в Куликовском лесу. В прямом смысле, в тот день безвестные солдаты, наконец-то, вышли из забвения. Может быть, старожилы еще помнят, что в этих местах располагалось несколько госпиталей и сотни бойцов, умершие от ран, захоронены в сосновом лесу. Стерлись с лица земли строения тех госпиталей, сгнили надгробные деревянные памятники, и лишь бесформенные бугорки напоминали о могилах защитников земли русской. Был, говорят, лет тридцать назад пожилой человек, который хранил списки безвестных ныне воинов, но он выехал в Таганрог, а потом и вовсе ушел в мир иной... Из очевидцев тех событий удалось услышать лишь рассказ Марии Ивановны Долматовой, которой в те годы было 10 лет, и