Китаев А.С., Документальное эхо войны

186 стоял спокойно, ни на один пенек не наехал, ни одних саней, ни одной тачанки не поломал, воза ни разу не опрокинул. И груз в два с половиной кубометра был ему не в тягость, потому и норму Сима всегда выполняла. Зато и берегла она Хохрея, холила его. В ближайшей от места лесозаготовок деревне трудармейцы стояли на постое. Сима пригляну- лась жене начальника участка тете Кате, и она жалела девочку. Спала она с хозяйской дочкой на одной постели. По-другому вел себя закрепленный за возницами конюх Серега Большой. В его обязанности входило кормить лошадей на отдыхе. Но Серега стал исподволь торговать овсом, а лошадям по утрам вешал торбу, где овса была одна видимость. Первая заметила его проделки подруга Симы Ольга. Она и рассказала об увиденном Симе. Та ничего не стала говорить Большому, а наутро поймала его с поличным. Задрожал мужик, стал умолять не доносить на него, клялся, что не обидит больше ее Хохрея. Сдержалась Сима, никому ничего не сказала, но уже больше не доверяла Сереге, забрала у него норму овса и сама стала кормить лошадь. Зимой Симу и Хохрея донимал холод, а летом слепни. Злые и кровожадные, они могли сва- лить с ног любую лошадь. Ни одна из них не могла устоять спокойно под погрузкой, когда они лютовали. Но Сима всегда возила с собой бутылочку керосина. Она натирала им своего друга, и уже без помех делала потом свое нелегкое дело. В короткие часы отдыха, когда Хохрей набирался сил, Сима вязала. Вязальные спицы стали ее спутниками по жизни до тех пор, как она связала и отправила на фронт двести пятьдесят пар носков и варежек с двумя пальцами, чтобы бойцы могли стрелять и не обморозиться. Помогала ей в этом мать: это она из колхозной шерсти готовила ей клубки пряжи. Удивлялись тогда соседки: — Когда это ты, Симка, управляешься вязать? — Ничего удивительного, — отвечала Сима, — накормлю Хохрея и за спицы, и так утром пораньше и вечером. Людям в ту войну не до отдыха было, а вот лошадей жалели. Ведь на них еще и пахали, и сено, и хлеб возили. Но летом сорок второго не пришлось отдыхать и лошадям: армию, чтобы она громила врага, надо было кормить. Вызвал молоденьких возниц из леса председатель колхоза и заставил их возить зерно на мельницу от деревни Николы Березовца до самой Костомы, верст за пятнадцать. На всю жизнь запомнился Симе длинный спуск с горы, что начинался от Воздвиженской церк- ви. В один из обычных рейсов следом за повозкой Хохрея спускалась под гору тачанка с Маней Красной, молодой, норовистой лошаденкой под управлением дяди Коли Шанского. Сима спуска не боялась: Хохрей сам не давал тачанке раскатиться, почти садясь на задние ноги, что было под силу далеко не всем лошадям. А Маня Красная, не сдержав напора тачанки, набирая скорость, стала обходить Хохрея и угодила ногой в его повозку, а точнее, в ее колесо, и на всем скаку упала... Испуганный, Шанский закричал на Симу, чтобы она остановила Хохрея, но это было непро- сто сделать на крутом спуске, а потом схватил топор, замахнулся на девушку. Замерли бабы на соседних подводах, увидев как затрясся Шанский. Одна Сима смело шагнула под топор, и, не отводя взгляда, глухо сказала: — Руби, мне такая жизнь надоела и так, руби! Остановила Шанского решимость Симы. Разгрузили притихшие девки его повозку, раненую лошадь с трудом взвалили на последнюю подводу и привезли в колхоз. Слава Богу, обошлось без судебного разбирательства, чего так боялся дядя Коля... Довелось Симе и Хохрею поработать вместе и на пахоте. Обычно это было в сезон бездорожья — весной и осенью. Правда, тогда в плуг Хохрею припрягали самого спокойного колхозного быка по кличке Васька. Смирный по натуре, бык был тяжел для Симы в управлении. Увидев траву, Васька выходил из борозды, несмотря на окрики и понукания. Сима тогда садилась на плуг и плакала. Ближе к полудню приходила мать, приносила обед и успокаивала как могла дочь. Однажды, рас- строенная, она посоветовала обругать быка по-матерному, как это делала Симина подруга Верка. Когда мать ушла, разозленная Сима так и сделала, обругала быка последними словами, какие только слышала от мужиков. И тут заметила, что на нее смотрит Хохрей.