Китаев А.С., Документальное эхо войны

113 Три зеленых ракеты — сигнал атаки. Ровно в 7.00 машины одна за другой вырвались колон- ной вперед и с выходом на поляну развернулись в боевой порядок — линию. Перед нами ясно виднеются деревянные домики улицы в два ряда. На южной окраине желтеют линии немецких траншей. Немцы открыли огонь из всех калибров орудий, минометов, пулеметов и автоматов. За нами в боевых порядках двигалась наша пехота с автоматами. Впереди нас —огненный вал нашей артиллерии, разрушающий передний край обороны противника. Вот и виднеются каски и зеленые мундиры фрицев. Под убийственным огнем, не выдержав натиска танков, немцы выскакивали из траншей и драпали, а танкисты расстреливали их в упор, давили гусеницами. Но вот в оптический прицел вижу, как вырвавшаяся машина остановилась. Ее заволокло столбом дыма и пыли, а затем ярко-красные языки пламени охватили броню— танк подорвался на минном поле. Поворачиваю башню вправо — горят второй и третий танки. Сердце сжалось и учащенно бьется при воспоминании о друзьях, которые сидят в горящих машинах и ведут огонь. Злая не- нависть толкает вперед, и вместе с другими обгоняем машины. Давим пулеметные гнезда и противотанковые пушки с прислугой. Вот лежит противотанковая пушка, вдавленная в землю, и исковерканные тела прислуги в зеленых мундирах, вот валяются кучами фрицы, истекая кровью черною возле раздавленных дзотов. Машины идут по улицам, прижимаясь к домам. Ведут огонь: правые по левой стороне домов, левые — по правой, выручая и поддерживая друг друга. Танки прочесали деревню и вырвались на северную окраину. Впереди опять желтеют бугорки в линию. Это траншеи, вырытые в рост человека с выходом к большой реке. Перед траншеями густой лес с деревьями в обхват и ямы-ловушки. Пройти в лоб — нельзя. Немцы убежали в эти траншеи и вели огонь по нашей пехоте. Я и мой друг Миша Сотник узнали по номерам машины и подъехали на пять метров друг к другу. Выключили моторы и договорились атаковать фашистов на новой позиции с флангов: он—с левого, я — с правого. Развернулись, видим, танкисты передают пехоте большую группу пленных. Миновали их. Подъезжая к траншеям, я увидел амбразуры дота и начал вести огонь из пушки. Но железобетон не поддавался. Дот стоял. Объезжая его, заградили амбразуру пулемета. Случайно увидел в пятнадцати метрах бочку с надписью: «бензин». Я и водитель Миша Шмаров вышли из танка, вылили бензин из бочки на дот и подожгли его. Он моментально был объят пламенем. Затем по траншее я и мой друг Миша Сотник едем навстречу друг другу. В упор расстреливаем фрицев из пушки и пулемета. В этой траншее остались сотни трупов, а те, которые успели удрать и стали переправляться через реку, тех сами немцы расстреливали из пулеметов (здесь оборонялись смертники —штраф- ники из офицерского состава). Деревня И. была взята. Наша пехота закрепилась. Мы двинулись во вторую деревню с тыла и вели бой двое суток. Тяжелой миной нам разбило ствол пулемета и оптические прицелы. Я и водитель Миша изнывали от жажды, но где достать воды на территории противника, да еще под обстрелом? Наступил момент, когда от жажды, жары и порохового газа экипаж потерял силы, а некоторые и сознание, чтобы спасти положение, направил танк в лощину. Мотор перегрелся и заглох. Мы встали под непрерывным обстрелом. Снаряды рвались около танка, но прямого попадания нет. Одна мина разорвалась на переднем листе брони и оглушила Мишу — водителя. Я потерял сознание. Радист открыл десантный люк, и из лощины повеяло влагой. Мы, как рыбы, не успевали глотать воздух. Губы потрескались, во рту пересохло. Хочется пить. Открыли люк водителя и увидели в десяти метрах от машины воронку, наполненную водой. Кругом свистят пули, но я выпрыгнул комком из люка вниз и пополз к воде. Напился, в котелках принес товарищам, и мы ожили. Но десять часов еще мы простояли на месте — не заводился мотор. Все танки уже давно вышли из боя, а мы ждем своей участи. Я крикнул: «Ну-ка, Маша, попробуй воздухом!» Водитель пустил воздух и мотор зарычал. Мы в восторге. Башнер Саша вылез из машины, сориентировался