Кашменский П.Д., Домик на станции Лев Толстой

ложение мое в доме становится— стало невыносимо. Кром е всего д ругого, я не могу более жить в тех усло­ виях роскоши, в которых жил, и делаю то, что обы кно­ венно делают старики моего возраста,— уходят из мир­ ской жизни, чтобы жить в уединении и тиши последние дни своей жизни. Пожалуйста, пойми это и не езди за мной, если и узнаешь, где я. Такой твой приезд только ухудшит твое и мое положение, но не изменит моего решения. Благодарю тебя за твою честную 48-летнюю ж изнь со мной и прошу простить меня во всем, чем я был виноват перед тобой, так же, как и я, от всей души прощ аю тебя во всем том, чем ты могла быть виновата передо мной. Советую тебе помириться с тем новым положением, в которое ставит тебя мой отъезд, и не иметь против меня недоброго чувства...» Как пишет в статье .«Уход Льва Николаевича» Душан Петрович М аковицкий, д р уг Толстого, которы й с декаб­ ря 1904 года и до самой смерти писателя был его до­ машним врачом, «28 октября утром в 3 часа Лев Н ико­ лаевич в халате, в туфлях на босые ноги, со свечой разбудил меня, лицо страдающее, взволнованное и ре­ шительное, сказал мне: — Я решил уехать. Вы поедете со мной. Я пойду наверх, и вы приходите, только не разбудите Софью Андреевну. Вещей много не будем брать, самое н уж ­ ное...»1) 1) «Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников». Том 2, ГИХЛ. 1955 г., стр. 319.