Писатели Липецкого края (Новая антология. XXI век)

ВИКТОР б л а г о д а р н ы й 125 Иван кряхтя, с неохотой медленно поднялся с тёплой кровати и по­ дошёл к окну. На улице никого не было видно. Только туманный диск луны, прищурившись, смотрел на него с неба... Иван вышел в холодные сенцы как был босиком и без одежды. Тяжёлое предчувствие холодком шевельнулось у него под сердцем. - Кто там? - Иван не узнал свой голос... - Это я, твой батя, открывай... - прохрипело за дверью. Волосы встали дыбом у Ивана на голове. На секунду его бросило в жар, мгновенно сменившийся могильным холодом - он узнал голос род­ ного отца. - Да... да, Ба-т-я мой... мо-й... - Иван говорил путаясь и сбиваясь, он словно не слышал себя, хотя рот его то и дело открывался... И тут руки его сами, по чьей-то чужой необоримой воле, потянулись к щеколде... Дверь распахнулась. Влунном проёме стоял дед Егор весь в серебре и замёрзшей тине. От него веяло чем-то неземным, могильным... Глаза его вновь бесовски сверкнули... - Ну, сынок, впускай в дом отца, а то замёрз я... - неживым голосом проговорил утопленник. Щеколда захлопнулась. Вошли в избу. Из-за занавески, заспанная, с распущенными волосами выглянула Дарья и, увидев в свете луны, посреди горницы, утопшего ле­ том свёкра, всего в изумрудно-лиловой тине и с землистым лицом, ис­ тошно вскрикнула и, крестясь, попятилась за занавеску... - Что, невестка, ай не признала? А ведь говорил я, что приду к тебе, - заворчал скрипучим голосом дед Егор. Одновременно, будто слепой, он стал шарить под собой руками, ища лавку и, отыскав, тяжело опустился на неё. Тем временем Иван пробовал засветить керосиновую лампу. Но руки его не слушались: спички то и дело ломались и падали на пол. Кое- как он всё-таки зажёг одну. Пламя выхватило из мрака его лицо, которое напоминало белую простынь с резко выступившими складками носа и скул. Глаза остекленели. Вних застыл страх... И в тот же миг откуда-то из-под пола, вдруг, гикнул, свистнул ледяной ветер - и спичка погасла. - Закрой образа, - приказал дед Егор. Вскорости образа оказались прикрыты старой газетой, ибо Дарья так же сняла с них на стирку занавески. Лампадка уже не горела, и святой лик Спасителя оказался погруженным в кромешную тьму. По горнице распространился запах смрада и ещё чего-то загробного... Помолчав какое-то время, дед Егор заговорил вновь: - Не мог я, дорогая моя и любимая невестушка, не прийти к тебе. Да и сына хотел повидать. - Выйди сюда, Дарьюшка? - дед Егор тяжело с каким-то внутренним хрустом вздохнул и всё тем же мёртвым голосом продолжил: - Я не виню тебя в своей смерти, хотя и ударила ты меня веслом по голове тогда в