Писатели Липецкого края (Антология. XX век)

АНДРЕИ ПЛАТОНОВ 91 леть тела на работу ума, с тем чтобы вскоре вернуться к дому дорожного надзирателя и рассказать осмысленному ребенку тайну жизни, все время забываемую его родителями. «Их тело сейчас блуждает автоматически, - наблюдал родителей Вощев, - сущности они не чувствуют». - Отчего вы не чувствуете сущности? - спросил Вощев, обратясь в окно. - У вас ребенок живет, а вы ругаетесь - он же весь свет родился окончить. Муж и жена со страхом совести, скрытой за злобностью лиц, глядели на свидетеля. - Если вам нечем спокойно существовать, вы бы почитали своего ре­ бенка - вам лучше будет. - А тебе чего тут надо? - со злостной тонкостью в голосе спросил над­ зиратель дороги. - Ты идешь и иди, для таких и дорогу замостили... Вощев стоял среди пути не решаясь. Семья ждала, пока он уйдет, и держала свое зло в запасе. - Я бы ушел, но мне некуда. Далеко здесь до другого какого нибудь города? - Близко, - ответил надзиратель, - если не будешь стоять, то дорога доведет. - А вы чтите своего ребенка, - сказал Вощев, - когда вы умрете, то он будет. Сказав эти слова, Вощев отошел от дома надзирателя на версту и там сел на край канавы, но вскоре он почувствовал сомнение в своей жизни и слабость тела без истины, он не мог дальше трудиться и ступать по до­ роге, не зная точного устройства всего мира и того, куда надо стремить­ ся. Вощев, истомившись размышлением, лег в пыльные, проезжие травы; было жарко, дул дневной ветер, и где то кричали петухи на деревне - все предавалось безответному существованию, один Вощев отделился и мол­ чал. Умерший, палый лист лежал рядом с головою Вощева, его принес ветер с дальнего дерева, и теперь этому листу предстояло смирение в земле. Вощев подобрал отсохший лист и спрятал его в тайное отделение мешка, где он сберегал всякие предметы несчастья и безвестности. «Ты не имел смысла жизни, - со скупостью сочувствия полагал Вощев, - лежи здесь, я узнаю, за что ты жил и погиб. Раз ты никому не нужен и валяешь­ ся среди всего мира, то я тебя буду хранить и помнить». - Все живет и терпит на свете, ничего не сознавая, - сказал Вощев близ дороги и встал, чтоб идти, окруженный всеобщим терпеливым существо­ ванием. - Как будто кто то один или несколько немногих извлекли из нас убежденное чувство и взяли его себе. Он шел по дороге до изнеможения; изнемогал же Вощев скоро, как только его душа вспоминала, что истину она перестала знать. Но уже был виден город вдалеке; дымились его кооперативные пекар­ ни, и вечернее солнце освещало пыль над домами от движения населе-