Писатели Липецкого края (Антология. XX век)

ЕВГЕНИИ ЗАМЯТИН 63 Ну, вот хоть бы это. Нынче утром был я на эллинге, где строится «Ин­ теграл», и вдруг увидел станки: с закрытыми глазами, самозабвенно, кру­ жились шары регуляторов; мотыли, сверкая, сгибались вправо и влево; гордо покачивал плечами балансир; в такт неслышной музыке приседало долото долбежного станка. Я вдруг увидел всю красоту этого грандиоз­ ного машинного балета, залитого легким голубым солнцем. И дальше сам с собою: почему красиво? Почему танец красив? Ответ: потому что это несвободное движение, потому что весь глубокий смысл танца именно в абсолютной, эстетической подчиненности, идеальной не­ свободе. И если верно, что наши предки отдавались танцу в самые вдох­ новенные моменты своей жизни (религиозные мистерии, военные пара­ ды), то это значит только одно: инстинкт несвободы издревле органически присущ человеку, и мы в теперешней нашей жизни - только сознательно... Кончить придется после: щелкнул нумератор. Я подымаю глаза: О 90, конечно. И через полминуты она сама будет здесь: за мной на прогулку. Милая О! - мне всегда это казалось - что она похожа на свое имя: сантиметров на 10 ниже Материнской Нормы - и оттого вся кругло обто­ ченная, и розовое О - рот - раскрыт навстречу каждому моему слову. И еще: круглая, пухлая складочка на запястье руки - такие бывают у детей. Когда она вошла, еще вовсю во мне гудел логический маховик, и я по инерции заговорил о только что установленной мною формуле, куда входили и мы все, и машины, и танец. - Чудесно. Не правда ли? - спросил я. - Да, чудесно. Весна, - розово улыбнулась мне О 90. Ну вот, не угодно ли: весна... Она - о весне. Женщины... Я замолчал. Внизу. Проспект полон: в такую погоду послеобеденный личный час мы обычно тратим на дополнительную прогулку. Как всегда. Музыкальный Завод всеми своими трубами пел Марш Единого Государства. Мерными рядами, по четыре, восторженно отбивая такт, шли нумера - сотни, тысячи нумеров, в голубоватых юнифах^, с золотыми бляхами на груди - госу­ дарственный нумер каждого и каждой. И я - мы, четверо, - одна из бес­ численных волн в этом могучем потоке. Слева от меня О 90 (если бы это писал один из моих волосатых предков лет тысячу назад, он, вероятно, назвал бы ее этим смешным словом «моя»); справа - два каких то незна­ комых нумера, женский и мужской. Блаженно синее небо, крошечные детские солнца в каждой из блях, не омраченные безумием мыслей лица... Лучи - понимаете: все из какой то единой, лучистой, улыбающейся материи. А медные такты: «Тра та та там. Тра та та там», эти сверкающие на солнце медные ступени, и с каждой ступенью - вы поднимаетесь все выше, в головокружительную синеву... И вот, так же как это было утром, на эллинге, я опять увидел, будто только вот сейчас первый раз в жизни, увидел все: непреложные прямые улицы, брызжущее лучами стекло мостовых, божественные параллелепи- ^Вероятно, от древнего «Ип 1 &)гте».