Писатели Липецкого края (Антология. XX век)

ИВАН ХАРИН 213 Отбросив стрессовую жуть, Спокойно я храню молчанье: Я разгадал их злую суть. И пусть их козни безграничны При орденах и на постах - Они мне в жизни безразличны, Как рваный туфель на кустах. Пусть я обижен мирозданьем. Пусть не герой и не атлант. Но чтоб владеть моим сознаньем Им нужен, попросту, талант. Я выражать эмоции не склонен. Но в солнечно прозрачной суете Весенний дух пытлив и беспокоен. На горизонт шагающей версте. В горниле обязательного дела. Отверженный, в ненастный день и зной Он возмущён и гневен до предела На род людской беспутный и больной. Ни из дворцов, времянок и барака Желающих не видится, и нет. Никто не хочет уходить из мрака И принимать в сердца небесный свет. И день, и ночь холодными клыками По коже сногсшибательный мороз. И не понять, кто властвует над нами Привычка то ль хронический гипноз. Свистят психологические плети. Сжирает думы и мечты недуг. И временны кусты, деревья, дети И здания облезлые вокруг. А наш сосед, что на прохожих злился. Так и не понял, отвергая Перст, Зачем родился, жил и оступился И на погост отправился под крест. И вздрогну я при виде тёмном гроба. Зачем под звуки жалкие трубы Тревожит память желчь его и злоба И ненависть бесплодная борьбы? Спешит натруженное время Среди расхристанности матов. Где негативных мыслей племя Желает атомных раскатов. Рыгая смрадной самогонкой. Среди отвратности растлений Дрожит, как лист, осины тонкой Сцепленье временных стремлений. Не мчит естественная повесть. Размазать грязь по бездорожью. Молчит опошленная совесть Навзрыд, затоптанная ложью. На перегибах мирозданья. Где в тупике смердит дорога. Ярятся гнусные созданья С небес высоких сбросить Бога. Мятутся города и долы. Как стадо тёмное баранов. Где вместо Бога на престолы Сажают пакостных тиранов. Среди безумия шального Мне за глухим глубоким логом Их тупоумия стального Не перебить высоким слогом. Открыв глаза на возглас шире. Где чувства сникшие печальны Одна надежда в этом мире. Что мысль с мечтой материальны. Разбежались шумно, озираясь, слухи. Колокол ударил в вековую тишь. Засияло солнце, зажужжали мухи. Что же ты, товарищ, беспробудно спишь. Там, где чувство ветра смрадное и злое. Не пылит машиной зрелая верста. Цепко его держит кладбище гнилое.