Писатели Липецкого края (Антология. XX век)

ПИСАТЕЛИ ЛИПЕЦКОГО КРАЯ | АНТОЛОГИЯ XX ВЕК 182 Толстяк, спиной почуяв неладное, остановился, завизжал, кинулся было вслед родной машине, но куда там - он опоздал безнадежно: слиш­ ком далеко убежал от своего автомобиля. Студент, усевшийся за руль «девяносто девятой», был настоящим гон­ щиком - он мигом набрал хорошую скорость, из крайнего левого ряда ушел в крайний правый, подрезая всем носы, нырнул в затененный про­ улок, сделал перегазовку и был таков. Даже если бы какая нибудь машина понеслась за угнанной «девяносто девятой», то вряд ли бы ее настигла, но за украденной машиной не свер­ нул ни один автомобиль. Это Каукалова удивило: два с половиной года назад в такой лавине машин обязательно нашлось бы человек пять шесть сочувствующих шоферов, которые взялись бы помочь толстяку, на всех парах кинулись бы вдогонку, а сейчас - ни одного человека. Каукалов даже головой покачал в нехорошем изумлении: вон насколь­ ко почерствели люди, ныне каждый справляется со своей болью, со своей бедой в одиночку - никто не приходит на помощь, это перестало быть нормой жизни. Толстяк, выпучив глаза, что то кричал, размахивал руками, но все было тщетно - машину ему уже не вернуть. Из глаз бедолаги полились обильные слезы. Он размазал их по лицу и, вспомнив о сорванце, которого преследовал, развернулся, чтобы дальше погнаться за ним, но куда там: пацаненок свое дело сделал - увел толстяка по тротуару подальше от машины. А сейчас игра была за­ кончена: он свернул, перемахнул через загородку и понесся по взгорку вверх. Толстяк тоже перелез через загородку, но сил у него хватило лишь на несколько метров. Он развернулся и поплелся к ревущему потоку ма­ шин. Его шатало, ноги подгибались, костюм весь промок от пота, полные щеки горестно обвисли, сделали лицо молодого толстяка дряхлым, стар­ ческим, губы задрожали. - М мэ э э! - немо промычал толстяк. Он был потрясен. С трудом перевалив через оградку, щекастый монументом встал по­ среди тротуара, беспомощно поглядел в одну сторону, потом в другую; лицо его дрогнуло, он опустился прямо на тротуар, обхватил руками ко­ лени и горько заплакал. Первой к толстяку подскочила какая то сердобольная тетушка, скло­ нилась над ним, заговорила участливым голосом. Она не видела, как у толстяка угнали машину. Толстяк продолжал трясти щеками, по лицу его текли слезы. - Я ее... я ее... - он давился словами, но никак не мог выговорить фра­ зу до конца, - я ее... - Что «ее»? - озабоченно спрашивала тетушка. - Или кто это «ее»? Мо­ жет, вам помочь?