Писатели Липецкого края (Антология. XX век)

ЛЮДМИЛА ПАРЩИКОВА 175 Вот и все. И годы полетели, словно придорожные столбы. Глупые, чего же мы хотели от себя, от жизни, от судьбы? Многого. Оплачены сторицей наши сумасшедшие мечты. Имена стушеваны и лица, сожжены и письма, и мосты. На виски, на поле, на березы сыплет время пылью снеговой, И полынь в предчувствии морозов самой сладкой кажется травой. Обернусь - молодая зима в чистом поле промчит с бубенцами: расписные крылатые сани на просторах, сводящих с ума! Только неба морозный кумач да летящий над белым раздольем бубенцов то ли смех, то ли плач, не пойму - надо мной, над тобой ли. К уходящему в прошлое дню обернусь. Позову. Онемею. Столько боли тебе причиню, что уже разлюбить не сумею... Пусть летят верстовые столбы, пусть поземка по насту змеится да свистит, обжигающий лица ветер родины и судьбы. А на родине поле стужено, снег да ветер, да скрип саней... Ну зачем я тебе, замужняя? Не меня, себя пожалей. Сумасбродство мое природное. Что ж ты, глупый, во мне нашел? Праздник - праздником. А на родине, как на родине - хорошо. Там увидишь поля безбрежные и не вымолвишь ничего. И мятежная я, и нежная - от отечества моего. Там тревожно набухла почками ветка талая на окне... Если гляну в глаза беспомощно, ради Бога, не верь ты мне. Здесь шумно и светло, здесь музыка играет, и ты в меня влюблен. А я хочу туда, где сердце обожжет сиротский дух окраин, где плачет в колеях весенняя вода. Зачем твоя любовь не греет и не лечит? Я так хочу туда, где мне всего больней. Где ветреный июнь несет в окно под вечер грачиный грай и снег столетних тополей. Я так хочу туда, где над погостом тесным на всех одна звезда, не знающая сна, где можно долго жить и умереть безвестной. Где я сильна землей и мной земля сильна.