Писатели Липецкого края (Антология. XX век)

ПИСАТЕЛИ ЛИПЕЦКОГО КРАЯ | АНТОЛОГИЯ XX ВЕК 174 В парную почву положу зерно. В ладонь дождинку спелую поймаю... Я на земле живу давным-давно и знаю все. И ничего не знаю. Венец природы, выдумка ее, дышу ее бессмертною любовью. Я знаю все. Простится ли судьбою блаженное неведенье мое? Срываю ли в саду тяжелый плод, касаюсь ли цветка бездумным жестом - во всем сквозит такое совершенство, что трезвый разум оторопь берет. К чему же суетиться и роптать, смущая тишину несвязной речью, когда огню веселому под стать, легко сгорает сердце человечье, И так не больно в землю уходить - по зернышку, по искре, по кровинке... А бытия зеленая травинка неутомимо губы холодит. Ночью на старом кладбище плакал незримый птах. В детстве смешил товарищей мой суеверный страх. Гроздья сирени свешивались к изгороди резной. Я обходила вежливо кладбище стороной. Чем-то зловещим виделся этот притихший мир. Думала ль, что действительность страхи мои затмит? Знала ли, что грядущая не обойдет беда. и с головой опущенной все же приду сюда? Травы стоят до пояса, темень вокруг - ни зги... Грустно мне и не боязно у дорогих могил. Неизносимо сиротское рубище. Сколько б ни выпало радостей в будущем - не на чьей выплакаться груди: Нету со мной самых близких и любящих - тех, кто баюкал, и тех, кто будил. За полночь лягу и встану чуть свет. Судная доля моя неделимая - так получилось, что любящих нет. Только любимые... Здесь по дворам шатался пес ничей и преданно смотрел в чужие лица. И воробьи слетались - подкормиться в саду. Я помню все до мелочей: веселый одуванчиковый луг, летящие с горы резные санки, растущий на окне зеленый лук в обернутой фольгой консервной банке; шуршание дождя, себя в простуде, и под лопаткой - стетоскоп врача, и бабушкину шаль на венском стуле, и стук машинки швейной по ночам; рябину у крыльца, дымок над крышей, в ведре с водой озябшую звезду... А обернусь - и ничего не вижу, как будто бы любила пустоту.