Писатели Липецкого края (Антология. XX век)

ЛЮДМИЛА ПАРЩИКОВА 173 над городом, где жили ты и я, которое уже минуло лето? А дождь идет такой великолепный, как глупенькая молодость моя... Что ж тебе, милая, плачется? Вся еще боль впереди... Принимать решения спешу, зряшной откровенностью грешу, тем непозволительных касаюсь - приживаюсь с видимым трудом, обитаю меж добром и злом, ошибаюсь, в крайности бросаюсь. То захватит дружба, то вражда... А в лесах под музыку дождя засыпают дерева и травы, листья осыпаются, шурша... Жизнь сама собою хороша, и без позолоченной оправы. Жизнь сама собою хороша, ежели бессмертная душа замирает в радости минутной. А судьба на вырост мне дана. Может быть, поэтому она не вполне удобна и уютна. Радость моя беспросветная, как обещанье беды. Осень моя многоцветная скоро уйдет за пруды. Мимо гнездовий заброшенных, мимо болотных коряг, поступью настороженной в белую стынь декабря. Скоро погаснут над пристанью жаркие клены мои. Только от дальнего выстрела долгое эхо стоит. Да, несмотря на дожди, поздняя птица дурачится. Проехала полем подвода, В дождях потемнело жнивье. Но - осень! Какая свобода за именем кротким ее! За хмурой мятежной погодой, за этой бредущей подводой и взглядом, летящим ей вслед, - такая печаль и свобода, что, кажется, выхода нет. За криком встревоженной птицы и запахом тмина в стогу, за всем, что еще приключится на этом пустом берегу, где музыкой кажется шорох стекающей в воду листвы, где мне не сносить головы от боли, любви и простора... Я сердцу не придумывала мук. Для вольных дум не строила острога. Язычница, я сотворила Бога по жалкому подобью своему. Когда ждала по засухе дождя, когда кроила музыку из снега, когда жалела злого человека, когда в любви не помнила себя, когда сжигала палую листву, когда полола грядки в огороде, язычница, я верила - в природе любая жизнь восходит к божеству. Когда ребенка за руку вела, чьи голоса моей душе вещали: к себе взывайте - утоли печали, себя просите - сохрани от зла?