Писатели Липецкого края (Антология. XX век)

ПИСАТЕЛИ ЛИПЕЦКОГО КРАЯ | АНТОЛОГИЯ XX ВЕК 118 НОЙ Афган - вся родня у нее душман на душмане, выкуп за развод стребо­ вали. После второго развода и новых алиментов я понял, что такое голод на дворницкой зарплате. А как пошел в зоопарк, в сторожа, то понял что такое любовь... Семья, любовь и секс - самостоятельные дисциплины. О, ты не улав­ ливаешь тонкостей! Сидишь на вечерней зорьке, сети закинуты в речку. Рыбой питался скиталец. Бывало, в воде отражается луна, в кустах сме­ ются чужие пассии-куртизанки, а я остро чувствовал любовь, когда ее не было. В кустах, помню, смеялись и я - как вот отрывают бинт от раны - с такой же болью чувствовал отсутствие любви! Дабы вывести гостя из лирической угрюмости хозяин наполнил стоп­ ки. Мастер вдруг с тоскою в голосе спросил: - Ты знаешь, что такое зеленя? Они бывают рыжие и зеленые! Идет она по ним в грязном халате, в пудовых сапожищах, идет на дойку и так пре­ лестно умудряется ставить левую ногу! Левую! И спиной чувствует мое вос­ хищение, и оборачивается, и я благодарен ей за то, что она оценила мой взгляд. Другой накатил бы ей стаканяку и поволок в бытовку, а я не могу! За окном приглушенно простучал железнодорожный состав. На масте­ ра нахлынуло. - Нравится мне стук поездов - это мое сердце созвучно стучит вслед за моим телом. Жизнь прозаична - есть у сердца два... простеньких желудочка, от которых зависит... Хэм!... Любовь... Помню, дед придет из депо весь пропахший креозотом, машинным маслом, паровозным дымком... Детство чутко на запахи. И за окном вдруг застучат колеса! Сердце с моими желудочками на разрыв! Рвется, бедное, умчаться с этим поездом, с этими желтыми огнями! И я выбегал в сумрак и видел хвост уходящего состава и на площадке последнего вагона - вохровца в зипуне. И жизнь - зазывную, неведомую мне жизнь олицетворял этот вечный мужик в тулупе!... Зудину тоже взгрустнулось, но дабы не терять формы, а время бежало, он вернулся к цели вечера. - Зовут-то как ее? - Всем женщинам я говорю среднеевропейское мисс, чтобы, не дай-то бог, имя перепутать. Брат, радость не в обладании, не в принятии тебя, а в приятии. Она тебя приемлет! Тонкость здесь. Приносит и привносит - две большие разницы. Логично, брат? Зудин знал мастера давно и «брат» после «старик» было фазой опья­ нения, правда, неопасной. Мастер сел на любимого конька. У женщин самая страстная любовь - первая, у мужчин - последняя. И знаешь кто помог мне сделать такое открытие? Моя матушка. Мне пятнадцать лет было, я истаивал от первой страсти по соседской Лизке. И вот сижу и страдаю. Май... Яблони за окном цветут... И матушка мне вдруг расска­ зывает, что это ее любимая пора... Пчелки жужжат, сквозь листья и цветы