Писатели Липецкого края (Антология. XIX век)

ПИСАТЕЛИ ЛИПЕЦКОГО КРАЯ | АНТОЛОГИЯ XIX ВЕК 182 эта-то чрезвычайно широкая власть «гипноза», и только она одна, и объ­ ясняет то, сначала как будто непонятное, психологическое явление, что такой несомненно хороший человек, каким всегда был Л. Н. Толстой, мог быть в течение долгого времени художественным бытописателем высшего сословия и смотреть на эксплуатируемый народ тем безучаст­ ным взглядом, каким смотрят на стену: на нём самом сказалось влияние «гипноза». Человек, выросший при данных общественных условиях, скло­ нен считать эти условия естественными и справедливыми до тех пор, пока его понятие не изменится под влиянием каких-нибудь новых фак­ тов, мало-помалу порождаемых теми же самыми условиями. IV Переворот, пережитый Толстым в начале восьмидесятых годов, за­ ключался преимущественно в том, что наш великий писатель вышел из того гипнотического состояния, в которое он попал под влиянием окру­ жавшей его общественной среды и находясь в котором он выступил в нашей литературе как художественный бытописатель высшего сословия. Освободившись от гипноза, он самым резким образом осудил свою худо­ жественную деятельность. Это было, разумеется, очень несправедливо; но психологически это было совершенно понятно, как следствие только что пережитого им переворота. Притом же резкость этого осуждения в огромной степени увеличилась некоторыми, весьма достойными замеча­ ния, особенностями его взглядов и привычек мысли. Белинский говорит в одном из писем к своим московским друзьям, что «у художественных натур ум уходит в талант, в творческую фанта­ зию, - и потому в своих творениях, как поэты, они страшно, огромно умны; а как люди - ограниченны и чуть не глупы (Пушкин, Гоголь)». Это явно несправедливо по отношению к Пушкину, который был «страшно, огромно умён» не только как художник, но и как человек: то, что Белинский называет здесь его ограниченностью, было на самом деле лишь узостью известных сословных понятий, без критики усвоенных на­ шим гениальным поэтом, т. е. являлось недостатком не отдельного лица, а целого сословия. Кроме того, Белинский выразился бы правильнее, если бы вместо: «как люди» сказал: «как мыслители». С этой поправкой его замечание можно было бы с полным правом применить, например, к Гоголю. Только г. Волынский (см. его книгу «Русские критики») мог не заметить, что в книге «Выбранные места из переписки с друзьями» Гоголь показал себя (крайне ограниченным мыслителем). И то же самое приходится, к сожалению, сказать об авторе «Войны и Мира»: его огром­ ный ум до такой степени «ушёл в талант, в творческую фантазию», что в роли мыслителя граф Толстой везде обнаруживает почти ребяческую беспомощность. По приёмам своего мышления он был типичным мета-