Писатели Липецкого края (Антология. XIX век)

ПИСАТЕЛИ ЛИПЕЦКОГО КРАЯ | АНТОЛОГИЯ XIX ВЕК 180 семьи дворовых. И это мимоходное сообщение о беспредельном поме­ щичьем произволе опять делается с эпическим спокойствием, при отсут­ ствии которого описание охоты, даже при всём несомненном мастерстве гр. Толстого, не могло быть таким увлекательным, каким оно вышло в романе «Война и Мир». Значит, было время, когда сам Толстой грешил тем грехом, в котором он впоследствии обвинял «каждую из женщин», ехавшую на бал в 150-рублёвом платье: он совершенно так же, как и они, относился к факту эксплуатации одного класса общества другим. Он не мог не знать о существовании этого факта; но он смотрел на него, как на нечто неизбежное, само собой разумеющееся, и потому не только не возмущался им, но даже не считал нужным останавливать на нём свое внимание. Его интересовало тогда не то, что испытывали люди, подвер­ гавшиеся эксплуатации со стороны Ростовых, Илагиных и других членов высшего сословия, а то, как жило это высшее сословие и как пользова­ лось оно тою возможностью наслаждения, которая создалась для него эксплуатацией крепостных «душ». Он был художественным бытописате­ лем высшего сословия. На трудящееся население страны он смотрел тем взглядом, каким, - по его собственному выражению, употреблённому по другому поводу, - глядят на стены: совершенно безучастно. Потом при­ шло такое время, когда он отказался от этого взгляда и стал смотреть на народ, как на носителя высшей истины. И к этому сводилась, как уже сказано, одна из сторон переворота, пережитого им в начале 80-х годов. Эта сторона в высшей степени интересна. Ведь именно её наличностью объясняется то обстоятельство, что Толстого стали называть учителем жизни даже многие из тех наших общественных деятелей, которые ни­ когда не жили, не будут, не хотят и не могут жить так, как учил Толстой. И точно так же в ней надо искать объяснения того, что после «перево­ рота» наш автор с таким строгим осуждением стал относиться к своему прежнему художественному творчеству: он видел в нём художественное воспроизведение быта народных эксплуататоров и осуждал свою роль идеализатора этого быта. На всём этом очень стоит остановиться. III Граф Л. Н. Толстой, разумеется, никогда не был злым человеком. Как же мог он смотреть на народ тем безучастным взглядом, каким глядят на стены? Наташа Ростова тоже никогда не была злою. Напротив, её характер отличался добротою и благонравием. Несмотря на это, её голова оста­ валась совершенно недоступной для вопроса о том, почему один класс общества живёт на счёт другого. Толстой, который в последний период своей литературной деятельности обличал роскошную и праздную жизнь высшего класса, хорошо понимал, однако, что равнодушное отношение