Писатели Липецкого края (Антология. XIX век)

ПИСАТЕЛИ ЛИПЕЦКОГО КРАЯ | АНТОЛОГИЯ XIX ВЕК 156 выми волосами, сиявшей какою-то необыкновенно цветущей и вместе с тем невыразимо глубоко скорбящею красотой, отеческая икона по целым часам, бывало, приковывала к себе мою несмыслённую душу, что-то, но невырази­ мо ласкавшее, нисходило тогда ко мне с высоты домашнего иконостаса и срывало с детских губ моих тот святой, полный беспредельной любви лепет, который, говорят, ангелы носят прямо к подножию божьего престола. Во всём селе не было красивее и умнее моей сестры; но когда я, задо­ хнувшись от бесчисленных вопросов, которые шёл выучиться разрешать, посмотрел ей в лицо, я приметил на этом лбе одни только светлые кап­ ли холодного пота, обыкновенные у тех людей, которые стараются что- нибудь понять, знают, что для них необходимо понять это, и при всём том ничего не понимают... Ясно увидел я, что многоразличные барские типы, наводняющие собой наши широкие степи, нисколько не испугались моих речей и по-прежнему продолжали жить в напуганной ими сестриной голове. Занятая мыслью о том, что как бы я не ушёл в господа, бедная девушка, видимо, хотела наслу­ шаться и наглядеться на меня в последний раз, а между тем в ушах её вме­ сто моих слов раздавался громкий звон серебряных колокольчиков и бубен­ чиков, которыми обыкновенно бывают увешаны лютые тройки помещиков и городских чиновников, ухарский свист их лихачей-к)Д 1 еров, заглушающий даже топот всей тройки, и оглушительное щёлканье саженного кнута, змеем вьющегося за щёгольским тарантасом, а в глазах неотступно мелькал сам барин, серьёзный и важный, из-под длинных и нафабренных усов которого виднелись разнообразные грозные наставления и длинный ременный чу­ бук, обыкновенно окуривающий сельскую вонь дымом дорогого вакштафа. В первый раз в это время, оглядывая нашу избу, я не приметил в ней тех признаков совершенно человеческого понимания, с какими доселе её чёрные стены встречали в моих глазах мои и горе и радости, точно так же, как и сестра в первый же раз ни одним словом не отозвалась мне. Затосковал я тогда сильнее, нежели сестра моя тосковала по мне, по­ тому что показалось мне в эту минуту, что даже и в родных стенах вы­ растившей меня избушки я совершенно один и что мне нечего больше делать в них... Поклонился я в последний раз иконе спасителя, впервые этою ночью сурово взглянувшего на меня, и пошёл, и если бы не прохладная утрен­ няя заря, расстилавшаяся уже тогда по сонному селу, я бы так и умер на родимой земле, потому что тот жар, который жёг мою голову и который прогнал освежающий холод этой зари, неминуемо спалил бы меня, пото­ му что я задохнулся бы от тех горячих слёз, которые вдруг закипели тог­ да в душе моей, сразу в эту минуту понявшей, что кроме рыданий моей сестры, раздававшихся вслед за мной, много ещё иных слёз бесследно упадёт на высокие травы степные, при всём том, что я пошёл учиться предупреждать эти слёзы...