Писатели Липецкого края (Антология. XIX век)

ПИСАТЕЛИ ЛИПЕЦКОГО КРАЯ | АНТОЛОГИЯ XIX ВЕК 122 Свободной мысли строя ков и подпуская ей булавки, Кричат ли воины в отставке О пользе древних языков?.. Я помню, как в Москве, бывало. Душа рвалась и тосковала, И я спасения искал От новых нравственных начал. Так было скверно там и жутко! Не знал, себя как уберечь; Могла постичь плохая шутка В зловещей тьме от разных встреч... Тут отберут монет излишек, А там - излишний груз идей; Равно боишься и воришек, И уважаемых людей. Ужели дух Москвы почтенной Не обновляется ничем? И патриот наш современный Не надоел себе и всем? Ужель тоска его не гложет? Не просит ум иных забот? О, сколько ж лет ещё он может Твердить одно: «Я патриот!»? Ведь так хлопочем с давних пор мы Всё лишь о целости земли. Что содержаньем нашей формы Уже совсем пренебрегли. Какой на степени вопроса В Москве предмет теперь стоит? На что она взирает косо, И что ей сердце веселит?.. Вот хоть бы право крепостное - Сей ждавший воскресенья труп... Наверно что-нибудь такое Предвидит Английский там клуб. На этот счёт он, без сомненья. Сейчас бы просветил меня; Ведь там главнейшая стряпня Идёт общественного мненья. Житьё в Москве - не наслажденье; О нет!.. А право, иногда Без клубных слухов я тоскую (Вот как сегодня)... И тогда В Москву хотел бы, на Тверскую! Чуть только явится хандра И эта надобность приспичит - Меня как власть оттуда кличет: «Пора в Москву! В Москву пора!» Покончу я с моей тоскою! Направлю тотчас же шаги В Москву, чтоб свидеться с Тверскою... Воображенье, помоги! О, боже! Не белы снеги Скрипят под лёгкою ногою... Ручьи, бугры, ухабы, грязь! Иду я бережно, боясь. Что буду выпачкан и ранен... О, ты недаром, москвитянин. Выходишь из дому крестясь! Зима с Москвой простилась рано. Преданьям старым неверна; Теперь равно для басурмана. Как и для русского - весна. Странна изменчивость такая... Но во сто крат, по мне, странней Переворот в душе моей: Я размягчаюсь, словно тая. Как эта глыба снеговая! Как эти мутные ручьи, во мне все чувства взволновались. Разрушив строгий мой анализ И мысли злобные мои. Не стал мой ум добрей и шире; Но он разбух и разрыхлел. Как будто б выпил и поел Я в Ново-Троицком трактире. И я шепчу: «Москва! ты в мире Всему начало и предел! Ну что там Запад? Что он знает? Где ж европейцу-дураку!.. Ведь Русь лишь тем и созревает.