100 лет стране Пионерии: липецкие маршруты

1 9 90 - 2000 . Победно улыбнувшись, она удалилась. Я на­ смешливо посмотрел ей вслед: с ума сошла! За три дня! Я ещё не знал, с кем столкнулся. Ната­ лья Ерёмова (потом она стала Семенюченко) бук­ вально не давала мне спокойно ни есть, ни спать. Ходила за мной и твердила: «Пиши! Пиши! Пиши!..» Через четыре дня я в полном изнемо­ жении был отконвоирован врачом и медсестрой в медицинский изолятор «Ойболит», а довольная Наталья репетировала со своими актёрами пес­ ни, написанные мною за отпущенные режиссё­ ром три(!) дня. Мне удалось вырваться из «Ойбо- лита» только на генеральную репетицию. Стоит вспомнить этот спектакль, и перед гла­ зами возникает маленькая сцена, задник, рас­ писанный под средневековый город, мальчик, сидящий в большом старом кресле... Пусть до самой тёмной ночи Всё горит в моём окошке Мой малиновый фонарик — Моё маленькое солнце. Наступила ночь, пришла Темнота. Это была маленькая девочка. Глазки у неё были чёрные- чёрные, волосы —чёрные-чёрные. —Здравствуй, мальчик, —сказала она. — Я знаю, ты не любишь темноту и ненавидишь вы­ ключатели. А это вовсе не выключатели. Это включатели Ночи. Пойдём со мной, я научу тебя любить Ночь. Она протянула ему руку, и они вышли в ночь... Вследующем году Наташа ставила спектакль «Если веришь —сбудется!» по сказке «Человек- горошина и Простак». Сл}шилось так, что о теме спектакля я узнал ещё до начала смены. Кроме того, пригодилась написанная года за два до это­ го песня на стихи Ольги Романовской. Инстру­ ментальную музыку к спектаклю написал ком­ позитор Илья Левинсон, работавший в тот год руководителем музыкального кружка и играв­ ший вместе с нашим маяковским музыкальным руководителем Сергеем Поволоцким, отличным пианистом и скрипачом. Окончательно уверовав в наш музыкальный «триумвират», Наталья Ерёмова на следующий год привезла пьесу «Прощай, овраг!» о бездом­ ных собаках. Вр}шив мне пьесу, Наташа ничего не сказала о сроках. Она была во мне уверена. Шли дни, а у меня ничего не получалось. Опять Ерёма (твор­ ческий псевдоним Наташи) ходила за мной по пятам. Опять не давала мне спокойно жить. Не помогало! Наконец я, не выдержав на этот раз На­ ташиного «прессинга», взорвался: —Оставь меня в покое! Не могу я писать «со­ бачьи» песни! Не у-ме-ю! —Зачем же собачьи? Надо —человечьи! — сказала Наташа и заплакала. От её слёз что-то такое «замкнулось» у меня внутри. Ночью, после планёрки, я пошёл в клуб, за­ перся там и часам к пяти утра написал три песни. И музыку, и слова (поэта опять поблизости не ока­ залось). Больше никогда в жизни я не делал ничего подобного. Такое бьшо возможно только в «Маяке»! Спектакль о бездомных собаках, о недопусти­ мости человеческой жестокости, о бесплодности ненависти, о детской доброте и доверии, стреми­ тельно движущийся к своему трагическому фина­ лу, всех потряс. Всказке собаки искали Волшебную дверку, за которой была чудесная страна, где было тепло и сытно и никто никого не обижал. Декорации Лены Коротеевой были лаконич­ ны, гениально просты и необыкновенно убеди­ тельны: сцена и зал, затянутые чёрной материей, были увешаны мишенями, в «яблочке» которых была морда собаки. Все, кто принимал }шастие в подготовке спектакля и знал, казалось бы, его от слова до слова, смотрели на сцену с напряже­ нием и, так же как остальные зрители, не могли сдержать слёз. Спектакль заканчивался «Песней Художника». Там были такие слова: У меня в палитре столько красок — Я могу весь мир раскрасить! Подарить цветные сказки детям И цветные сны бездомным псам. На последнем куплете песни все участники спектакля должны были выйти на авансцену, что и должно было стать финалом. Но когда исполни­ тель роли Художника Толя Илизаров, закончив свою песню, стал насвистывать мелодию «Песен­ ки про волшебнуюдверку», главной песни спекта­ кля (так было задумано), весь зал неожиданно за­ пел её и вместе сартистами спел сначаладо конца. 194